Там и Здесь. Хранители рубежей

Генер Марго

Медведь выдохнул натужно и проговорил:

– Ладно, чего уж. Не терпеть же ей в самом деле. Пойдем в харчевню какую зайдем. Горло промочим, а она сходит, куда надо.

Мрачный кивок Соловья ознаменовал согласие, хотя очень неохотное. Мы свернули с главной улочки в какую-то каменную кишку поуже. Моментально стало шумно, какие-то люди, гномы, они что-то гоготали, кричали нам вслед. Соловей крепко обнял меня за плечи, а когда я попыталась воспротивиться - прижал ещё сильнее и сказал.

– Так буде лучше. Поверь.

Произнёс он это так, что спорить с ним

желание отпало. Я шла, чувствуя тепло его тела, даже ощущала гулкое сердцебиение и улавливала тонкий бодрящий аромат, который так выбивается из запахов Подгорода. Молча мы преодолели метров пятьдесят, а я все это время ловила себя на мысли, что находиться под защитой Соловья не так уж и раздражает. А если уж совсем честно - приятно. В первую очередь потому, что ощущение никчемности и непутевости притупляется. Ведь если меня кто-то защищает, значит кому-то, кроме мамы, я не безразлична. Ну, хотя бы можно себе это вообразить.

Дверь в харчевню оказалась низкой и деревянной, поэтому всем нам пришлось пригибаться, когда входили внутрь. Особенно Михе с его медвежьим ростом. Внутри спертый воздух пропах жареным мясом, прогорклым жиром и кислым пивом. Народу битком, все орут и гремят кружками по столам.

Я поморщила нос.

– Даже в самых гадких пивнушках лучше.

Миха развел руками.

– А чего ты хотела? Подгород.

– Боюсь представить, что у них творится в туалете.

– Ну вот заглянешь и увидишь, - усмехнулся Миха.
– Я буду вон там, на баре.

***

Я поискала взглядом направление, где может быть та потайная и очень нужная дверка. На потолке нашла деревянную табличку со стрелочкой и изображением писающего мальчика. Ну что ж, испытаем все прелести Подгородских уборных.

Только сделала шаг в её сторону, как Соловей отправился следом за мной.

– А ты куда?
– не поняла я.

– Я иду с тобой, - сообщил он тоном, не терпящим возражений.

Но меня этот тон не устроил. Я все понимаю, здесь опасно и все дела, но не в туалет же со мной ходить.

– Слушай, мне не пять лет, - заметила я.
– Уж как-нибудь с этим делом справлюсь самостоятельно.

Голова Соловья наклонилась вперёд, он навис надо мной как-то близко, я невольно уставилась в его пронзительно голубые глаза.

– Яра, ты хоть понимаешь, где находишься?
– спросил он.

От такой близости Разбойника я на секунду и впрямь забыла, где нахожусь. Вот же ж, теперь я понимаю, почему, как говорит медведь, Соловей перетаскал столько девок. Магнит, а не мужчина. И все же, сглотнув, я проговорила:

– Понимаю. И обещаю быть осторожной. Я быстро.

По лицу Соловья видно - отпускать одну он меня крайне не хочет, хмурится, играет желваками. Спустя несколько мгновений он сурово посмотрел по сторонам и сказал:

– Ладно. Я буду у входа, прям с того края барной стойки. Если что - ори во всю глотку и не стесняйся. Поняла?

– Да поняла, поняла, - отозвалась я.

Мне казалось, такая опека уже излишняя. Да, здесь опасно, но я всего лишь хочу зайти в туалет. Едва ли кому-то

понадобиться там за мной подглядывать. Не совсем же они двинутые в этом Подгороде.

Туалет оказался ярчайшим представителем того, что известный актер в кино назвал «сортиром». Хотя, наверное, это определение ему слишком льстит, поскольку дыра прямо в середине пола за грубо сколоченной дверью просит названия гораздо грубее. Стоит отметить мои акробатические навыки, потому что в этом невероятном месте я умудрилась выполнить все, зачем пришла. И даже не потеряла сознания от неописуемого запаха, который неделю придется вымывать из волос и одежды.

Покидала я это дивное место со скоростью стрелы, рвущейся в долгожданно путешествие, потому что спертый воздух самой харчевни теперь казался настоящим ароматом свежести. Мне не терпелось поскорее покинуть это заведение, но едва выскочила из туалета, как сухая и грубая ладонь зажала мне рот, я рванулась, но сильные руки скрутили меня и быстро потащили прочь. В груди вспыхнуло от страха, я видела, как отдаляются фигуры Михи и Соловья, вон же они, сидят за баром. Но ни один их них не видит, как меня похищают прямо из-под носа. И сколько я ни билась, ни дергалась, не получилось даже пискнуть.

Над ухом натужно сопели, я ощущала резкий запах давно не стиранной одежды и чеснока. Куда меня тащили даже не представляла, но понятно - не разговоры беседовать. Поэтому я сопротивлялась изо все сил, хоть и тщетно.

Брыкающуюся, меня выволокли через чёрный вход, сунули в рот кляп и связали так быстро, что даже не успела дернуться. Потом швырнули в какую-то бричку с крытым верхом и я услышала хриплый приказ:

– Трогай!

Телега подпрыгивая поехала по мостовой, совершенно не щадя мои бока. Подкидывало знатно. Сперва показалось, что в бричке я одна, а значит есть шанс попросту выпрыгнуть из неё. Но когда попыталась пошевелиться, скрипучий старушечий голос внутри кибитки произнёс:

– Даже не думай. Только сунешься на улицу, в миг по рукам пойдешь.

– Ммммм, - только и смогла промычать я сквозь кляп.

– Не му-му, - передразнила старуха, а это точно старуха, никому иному такой тембр принадлежать не может, - а сиди тут. Ещё повезло, что сюда попала, а не куда-то в другое место.

– Мммм!
– возмутилась я, вообще-то я была в безопасности, до тех пор, пока в это самое место не угодила.

– Ты главное расслабься и прими свою судьбу, - стала наставлять старуха в бричке.
– Раз тебя выбрали, значит такова воля великой Фортуны. А она, как известно, лицом поворачивается только к самым достойным.

Кто такие эти достойные мне невдомёк, как и то, почему эта самая Фортуна к ним повернулась передней частью, а ко мне, стало быть, филейной. Но соглашаться с положением дел - значит смириться с участью, которую я себе не выбирала. И если я смогла пролезть в АКОПОС и академию Парамагии, то вылететь из неё таким образом - какая-то нелепица. Поэтому я стала дергаться и дрыгаться с ещё большим рвением, хотя связанной делать это крайне непродуктивно.

Голос старушенции прозвучал удивленно.