Там, вдали, за…
Шрифт:
— За час, считай, Монумент сантиметра на полтора под землю ушел, — сказал дядя Миша, взглянув на прежнюю отметку. — А может, и на два. Собственно, разницы никакой… Так что будем делать, Миша?
Рябцев взглянул на часы:
— Ты оставайся здесь, а я к мэру поеду, поставлю его в известность. Я потом тебе позвоню.
И заторопился с Холма вниз по лестнице — к троллейбусной остановке.
Срочно встретиться с мэром Рябцеву мешало очередное совещание. Проходило оно бурно: не смотря на плотно прикрытые двери, в приемную
— Так вам, значит, поездку в столицу бесплатно, а нам опять по открытке в почтовом ящике? Где справедливость?
— Ну, это ты, Василий Трофимович, напрасно…
— Да чем же ты лучше других? Нет, ты скажи!
— Меня, между прочим, из Города самолетом эвакуировали, да еще чуть не сбили!
— Нас тоже отсюда не в правительственном «ЗиМе» везли!..
Было ясно, что разговор на совещании шел о мероприятиях, намеченных к предстоящей Годовщине.
— Как вы думаете, это надолго? — помаявшись минут десять перед закрытой дверью, спросил Рябцев у секретарши.
Та пожала плечами:
— Не знаю. Больше часа уже заседают, — и добавила, как точку шлепнула. — Дети Города, что с них взять!
Объяснимся: детей в Городе было много. Причем не только тех, кто в детский сад или в школу ходит, а так сказать, еще тех детей, довоенного года рождения. Причем самому младшему из них было семьдесят с небольшим. Одни из этих сорванцов входили в общественную организацию «Дети военного Города», другие — в не менее общественную организацию «Дети героического Города». Говоря откровенно, разницы между ними не было никакой. А вот городские власти почему-то относилась к детям совершенно по-разному.
Героические дети круглый год ездили в общественном транспорте бесплатно, военных же заставляли платить за проезд в полной мере. Героическим в каждую Годовщину вручали дорогие подарки, военным же просто кидали в ящики поздравительные открытки. И в чем тут дело, признаться, не знал даже Вертопрахов, хотя регулярно забегал за свежим газетным материалом то к одним детям, то к другим. Злые языки утверждали, что во всем этом был свой резон: по слухам, теща у мэра и сама числилась дитем героическим, сколько раз кабинеты штурмом брала! А тесть, тот не только прямо в воронке родился, но и медаль за это сумел отхватить. Впрочем, чего не знаем, того не знаем, сказал бы сейчас беллетрист. А потому насчет тещи воздержимся.
Как бы то ни было, а обделенным военным детям все равно было обидно. Им тоже хотелось не только открытку к Годовщине получить, но иногда и кое-каких щедрот от торжественного приема отведать. Все это понятно, не спорим, даже сочувствуем, но… денег-то на всех — не хватает! Именно это и пытался сейчас объяснить мэр Дурин. И совершенно напрасно: его не слушали. Нет, права, права была секретарша: дети Города… что с них взять?
Наконец, дверь открылась, из кабинета стали выходить разгоряченные пожилые люди. Они еще о чем-то спорили, даже руками махали, а рабочий день у Аркадия Филипповича уже пошел своим чередом.
Нынче утром мэр побывал в гостинице и остался доволен всем,
— Вы представляете, Аркадий Филиппович? Выйдет какой-нибудь столичный гость вечерком в этот сад, сорвет с ветки наливное яблочко…
— Постой, Виктор Викторович, какие там яблочки? — удивился мэр. — Насколько я помню, дереву, чтобы начать плодоносить, еще вырасти надо?
— А зачем ему расти? — искренно удивился гостиничный. — Не в городском же саду мы эту яблоню посадим! Я уже и с нашим архитектором говорил. Мы яблоню прямо с плодами в гостиницу привезем. Мандариновых деревьев посадим, апельсиновых штук пять… Такой сад разведем! Правда, на это дополнительные средства потребуются.
Семин просительно посмотрел на мэра. «А и хитер же ты, друг!» — подумал тот, но ничего не сказал, лишь кивнул гостиничному на прощанье. Другой бы обиделся, а Семин все понял правильно: мол, ладно, решим, сколько вам денег дать… Короче, готовь, Виктор Викторович, смету.
Хорошее настроение слегка подпортили дети Города, нагрянувшие к мэру с просьбой отправить их в честь Годовщины куда-нибудь в столицу на поезде, а может, и за границу билеты купить. Пришлось долго объяснять, что денег на поезд у Города нет, а на билеты тем более, да и что это за вояжи за границу, позвольте вас спросить? Скромней надо быть! А то получится, как в прошлый раз: до самой столицы походные фляжки у детей булькали! После долгих разговоров и взаимных обид сошлись на праздничном ужине и экскурсии по местам былых боев. Хотя героическим детям и здесь повезло: мэр обещал им не только легкий обед прямо в автобусе организовать, но еще и НЗ персонально каждому выдать.
Дети еще продолжали в коридоре перепалку, а Дурин уже был готов приказать подать машину, чтобы поехать посмотреть, как ремонтируются дороги. Но здесь рабочий график мэра был нарушен самым неожиданным образом.
— Вас здесь, в приемной, профессор Рябцев уже с полчаса дожидается, — сообщила секретарша. — Говорит, срочное дело. Да, очень срочное, — и повернулась к настойчивому посетителю. — Войдите.
Со своим срочным делом Рябцев и вошел к Дурину в кабинет. Причем сумел так быстро и понятно все объяснить, что уже через десять минут в глазах у мэра показалась плохо скрываемая тревога.
— Скажите, Михаил Иванович, а этот техник-смотритель, Ивантеев… Он не ошибся? — на всякий случай уточнил Дурин. В ответ профессор так решительно завертел головой, что было ясно: смотритель не ошибся. Вот, нелегкая его возьми!..
— Кроме вас двоих, кто-нибудь еще об этом знает?
— Пока нет, но…
— Вот и замечательно, — прервал его мэр. — И давайте, Михаил Иванович, безо всяких «но». Возвращайтесь к себе в университет, спокойно работайте. И не волнуйтесь. Только у меня к вам большая просьба: своими сомнениями больше некого не беспокойте. Надеюсь, вы меня понимаете?