Тамерлан — покоритель Азии
Шрифт:
Мухаммед-Султан в 1401 году был вызван к Тимуру, с тем чтобы получить престол Хулагу-хана; он принял деятельное участие в походах первых годов XV века, особенно в Малой Азии, но в 1403 году умер от болезни. «Престол Хулаху-хана» в 1404 году был пожалован второму сыну Мираншаха Омару; ему были подчинены все войска Мираншаха и все царевичи, оставленные в Западной Персии и Месопотамии. Из них Пир-Мухаммеду еще в 1403 году был возвращен Шираз; его брат Рустем получил Исфахан, старший сын Мираншаха Абу Бекр — Багдад, Искендер — Хамадан; о Мираншахе только сказано, что ему по просьбе его сына Абу Бекра было разрешено отправиться к этому сыну в Багдад. Клавихо видел Мираншаха в Султании, и царевич не произвел на него впечатления сумасшедшего (против этого говорит также участие Мираншаха в сражениях, о чем упоминает несколько раз и официальная история); он принял кастильских послов с соблюдением требований этикета и спросил о здоровье их короля.
Своим наследником Тимур после смерти Мухаммед-Султана назначил другого сына Джехангира, Пир-Мухаммеда, родившегося в 1376 году, через 40 дней после смерти отца (если не считать Мираншаха, он с 1403 года был старшим из находившихся в живых потомков
О причинах такого отношения Тимура к Шахруху источники ничего не говорят; неизвестно, проявлял ли Шахрух еще при жизни Тимура то же чрезмерное преклонение перед шариатом и неуважение к законам Чингисхана, как во время своего царствования. В 1404 году посланный Тимуром Фахр ад-дин Ахмед Туей привлек к ответственности гератские власти и произвел среди них полный разгром; историк Фасих перечисляет целый ряд ходжей, которые в связи с этой ревизией были отправлены в изгнание в Ашпару и Сауран, но нет указаний на то, чтобы эти события оказали влияние на отношение Тимура к Шахруху и к его воспитателю Ала ад-дину Алике-кукельташу. Замечательно, что этот последний эмир, потом гордившийся тем, что Тимур доверил ему сына, в истории событий царствования Тимура совершенно не упоминается; неизвестно, мог ли он уже при Тимуре открыто проявлять те черты характера, которыми он существенно отличался от других чагатайских военачальников и которые отчасти перешли на его воспитанника.
Клавихо уверяет, будто Тимур при жизни дважды распространял известие о своей смерти, чтобы узнать, кто восстанет против его наследников. Восточные авторы не упоминают о такой хитрости Тимура; но что вопрос о том, какие волнения вызовет его смерть, занимал Тимура, на это указывает также рассказ Ибн Арабшаха о разговоре Тимура с одним из персидских князей, Искендером Шейхи, то принимавшим участие в походах Тимура, то восстававшим против него. Но трудно было бы решить, какое место в этих заботах Тимура о будущем принадлежало роду барласов и какое — созданной им империи. Происходя из среды, в которой господствовал родовой быт, Тимур прежде всего должен был чувствовать себя членом своего рода; по мере его военных успехов и по мере сближения с представителями мусульманской культуры (о влиянии на Тимура каких-либо образованных людей из немусульман известий нет) его кругозор должен был расширяться; но ни в официальной истории, ни в других источниках мы не находим сведений о том, как постепенно изменялось его мировоззрение и как он в конце своей жизни представлял себе жизнь империи и обязанности ее правителя. Из того, что мы знаем о словах и поступках Тимура, мы можем только вывести заключение, что его душевная жизнь была несравненно сложнее, чем душевная жизнь его предшественника — Чингисхана.
Лев Зимин. [37]
Подробности смерти Тимура
В задачи настоящего сообщения не входит изложение приготовлений к походу и самого похода, а потому ограничимся рассказом о пребывании Тимура в Отраре, то есть в том месте, где он закончил жизненный путь. Укажем только, что почти все историки говорят о чрезвычайно суровой зиме того года, а это в связи с преклонным возрастом Тимура не могло, конечно, не отразиться на его здоровье.
37
Лев Александрович Зимин (1886—1920) — тюрколог, арабист, иранист; археолог и историк. В 1919 году исполнял должность комиссара по иностранным делам эсеровского Закаспийского временного правительства. После прихода к власти большевиков был расстрелян «за участие в убийстве 26 бакинских комиссаров».
Начнем изложение событий последних дней жизни великого завоевателя с рассказа Шереф ад-дина Али Иезди, как наиболее подробного.
«Отправившись от берегов Сейхуна, Тимур остановился в среду 12 раджаба (14 января 1405 года по таблицам Вюстенфельда [38] ) в Отрарском дворце Берди-бека; все царевичи, эмиры и близкие из придворных заняли каждый отдельную комнату. Удивительно, что во дворце, служившем местопребыванием государя, в самый день прибытия в углу чердака из дымовой трубы появился огонь и произошел пожар, который тотчас потушили, но это происшествие увеличило смятение умов придворных, так как в те дни люди видели страшные сны и были печальны и напуганы, полагая, что приблизилось несчастье. Чему быть — того не миновать.
38
Генрих Фердинанд Вюстенфельд (1808—1899) — немецкий востоковед, арабист, профессор Гёттингенского университета.
Тимур послал Мусу Рекмаля, чтобы он обследовал дорогу к мосту и посмотрел, можно ли через него перейти; тот поспешно отправился и, с осторожностью возвратившись, сообщил, что переход совершенно невозможен; другой был послан в сторону Сайрама и к горе Кулан; возвратившись, он сообщил, что на горе выпал снег глубиною в две пики.
В это время прибыл к Тимуру от Тохтамыша, который уже давно скитался бесприютным бродягой в степях Дешт-и-Кипчак [39] , один из его старых слуг Кара-ходжа. В тот день Тимур торжественно вошел в приемный зал и уселся на высоком троне. По правую руку от него уселись; Таизи-оглан из рода кагана Угедея, Баш-Тимур-оглан и Чекре-оглан из рода Джучи-хана, а другая сторона была украшена присутствием царевичей Улугбека, Ибрагим-султана и Айджеля; посланный Токтамыш-хана был введен эмирами: Берди-беком, братом последнего Шейх-Нураддином, Шах-Меликом и Ходжой-Юсуфом, удостоился поцеловать царский ковер и сообщил следующее послание Токтамыш-хана: “Я понес наказание, которое заслужил своей неблагодарностью; неблагодарность, которую я проявил за столько благодеяний, оказанных мне Вашим Величеством, привела меня в то жалкое положение, в котором я нахожусь, и единственное средство, которое у меня имеется, это надежда на прощение; если я его получу, то никогда не выну голову из ярма повиновения и ногу с пути послушания”. Тимур, обласкав посланного, сообщил, что 'после этого похода я-де с помощью Божией овладею Джучиевым улусом и вручу его ему (то есть Токтамыш-хану)”.
39
Дешт-и-Кипчак — исторический регион Евразии, простиравшийся от устья Дуная до низовий Сырдарьи и озера Балхаш. Обычно делился на Восточный (от Алтая до Каспия) и Западный (от Каспия до Дуная) Кипчак. Территория Западного Кипчака известна в древнерусских летописях под названием «Половецкая степь».
В то время Тимур думал отправить обратно сопровождавших его жен и царевичей и отпустил Кара-ходжу с подарками к Токтамыш-хану, но судьба решила иначе».
Вслед за этим рассказом в «Зафар-Наме» находится специальная глава, посвященная описанию смерти Тимура. В этой главе помимо обширных рассуждений о тленности всего существующего в стихах и прозе сообщается следующее: «После семилетнего похода, когда Тимур завевал почти всю Азию, он направил свои мысли на то, чтобы водворить в мире справедливость, и он не имел большего желания, как желание осведомляться о положении своих подданных и излечивать их беды; если они были притесняемы тиранами, он заставлял оказать им правосудие, если они были бедны, он обогащал их своими благодеяниями, и таким образом он сделал мир цветущим и развеселил сердца народов. С целью искупить грехи и получить прощение за свои прошлые поступки, он тотчас по прибытии в столицу после семилетнего похода и не отдохнув больше пяти месяцев, вознамерился пойти войной на идолопоклонников Китая и отправился в поход так, как это уже было объяснено. В то время, когда славные знамена прибыли в Отрар, находящийся в 76 фарсангах от Самарканда, в среду 10 шаабана (11 февраля 1405 года) высочайшее здоровье отклонилось от пути равновесия и тело стало сильно гореть». После этого положение Тимура в стихах изображается, как положение человека, который слышит голоса гурий. «Дрожа, Тимур почувствовал истинное раскаяние в своих грехах и обещал Богу возместить их добрыми делами. Сила болезни и боли все время возрастали». Затем в стихах изображаются страдания Тимура и отчаяние его приближенных.
«Хотя Мауляна Фазл-Аллах Тебризи, один из искусных врачей, повсюду сопровождавший Тимура, употреблял все силы для лечения и давал ему наилучшие лекарства, боль со дня на день усиливалась и появлялись новые болезни подобно тому, как будто бы исцеление одной болезни увеличивало другую». Затем в стихах говорится о бессилии врачей и лекарств против смерти, определенной судьбой.
«Так как ум Тимура с начала до конца оставался здоровым, то Тимур, несмотря на сильные боли, не переставал справляться о состоянии и положении войска. Когда вследствие своей проникновенности он понял, что болезнь была сильнее лекарств, он мужественно приготовился к смерти, приказал явиться к нему женам и собственным эмирам и с чудесной предусмотрительностью сделал завещание и изложил свою волю в следующих словах: “Я знаю наверное, что птица души улетит из клетки тела и что мое убежище находится у трона Бога, подающего и отнимающего жизнь, когда Он хочет, милости и милосердию которого я вас вручаю. Необходимо, чтобы вы не испускали ни криков, ни стонов о моей смерти, так как они ни к чему не послужат в этом случае. Кто когда-либо прогнал смерть криками? Вместо того чтобы разрывать ваши одежды и бегать подобно сумасшедшим, просите лучше Бога, чтобы Он оказал мне свое милосердие, произнесите и прочтите фатиху [40] , чтобы порадовать мою душу. Бог оказал мне милость, дав возможность установить столь хорошие законы, что теперь во всех государствах Ирана и Турана никто не смеет сделать что-либо дурное своему ближнему, знатные не смеют притеснять бедных, все это дает мне надежду, что Бог простит мне мои грехи, хотя их и много; я имею то утешение, что во время моего царствования я не позволял сильному обижать слабого, по крайней мере мне об этом не сообщали. Хотя я знаю, что мир не постоянен и, не будучи мне верен, он не станет к вам относиться лучше, тем не менее я вам не советую его покидать, потому что это внесло бы беспорядки среди людей, прекратило бы безопасность на дорогах, а следовательно, и покой народов, и наверное в день Страшного суда потребуют ответа у тех, кто в этом будет виновен.
40
Аль-фатиха — первая сура Корана.
Теперь я требую, чтобы мой внук Пир-Мухаммед Джехангир был моим наследником и преемником; он должен удерживать трон Самарканда под своей суверенной и независимой властью, чтобы он заботился о гражданских и военных делах, а вы должны повиноваться ему и служить, жертвовать вашими жизнями для поддержания его власти, чтобы мир не пришел в беспорядок и чтобы мои труды стольких лет не пропали даром; если вы будете делать это единодушно, то никто не посмеет воспрепятствовать этому и помешать исполнению моей последней воли”.