Таминко
Шрифт:
– Осуждаешь их?
– Отчасти да, отчасти нет. Я понимаю, почему они это делают. У них настроение плохое, депрессия, то есть. У них всё отняли, никакого выбора не оставили, чтоб им жить, как они сами того хотят, подачки только кидают мелкие… Запьёшь тут. Хотя некоторыми возможностями можно было бы воспользоваться, чтобы выжить, сохраниться. Надо – через настроение, вопреки ему. Но это очень тяжело, от этого сильно устаёшь… Вот можно стало вашим получать высшее образование бесплатно, а это всё равно мало кто из них делает… Вот, к примеру, у тебя образование
– Два высших, юриспруденция и живопись.
Она распахнула глаза. Два высших! Когда только успел?! И на флейте играет классно, и спортом занимается… Ой-ёй-ёй, а у неё-то ни одного высшего…
Красиво очерченные тёмные губы молодого тэнноми сложились в ироническую усмешку, но девушка смотрела с таким откровенным восхищением, что Таминко наконец улыбнулся.
– Борьба с собой действительно изматывает, и победить в ней нельзя, в любом случае проиграешь. Нужно не жить вопреки тоскливому настроению, а вынуть его из себя, растворить, убрать. Найти в жизни радости и цели, значительные и важные. И тогда всё получится.
Она просияла широкой улыбкой. Ей очень понравился такой его настрой – и ради него (с таким настроем проще выжить и гораздо лучше жить), и ради его народа (народ не исчезнет, если среди его представителей будет больше таких, как он), и ради неё самой, потому что если они двое… если он… Она боязливо не додумала мысль.
– Расскажи, как ты узнала о готовящемся убийстве.
– Случайно – в кафе подслушала. Они разговаривали в соседнем туалете…
Она покраснела, запнулась и через секунду продолжила:
– …и думали, что одни. У меня и сумочка, и кардиган были с собой, а машина припаркована на расстоянии. Они остались пообедать, и я поняла, что могу успеть. Они назвали имя – Таминко – и резервацию, я знала, где это. Мне надо было пройти мимо них и ничем не показать, что я всё слышала… Научи меня делать непроницаемое лицо! Все индейцы так умеют, я знаю! Я пыталась, но у меня плохо получается и такого ужасающего напряжения сил требует…
– Хорошо получается. Ты удержала не только лицо, но и эмоции, иначе убийцы непременно почуяли бы. Напрягаться как раз не надо, наоборот. Сложи губы, как тебе удобно, расправь брови, не хмурься, расслабь все мышцы лица и не двигай ими, вот и вся хитрость… Рассказывай дальше.
Да, она отвлеклась. Может, ей показалось, но он так посмотрел на неё, что ей сразу захотелось причесаться. Вот только расчёска в сумочке, а сумочка – в автомобиле. Мэри не взяла её с собой, зная свою выносливость. Сумочка с фурнитурой, увесистая и сама по себе, да ещё набитая всякими мелочами – лишняя нагрузка. Правда, там была и бутылочка с водой…
Девушка нервно пригладила пальцами волосы и снова заговорила:
– Я поехала вначале в противоположную сторону, чтобы эти трое ни о чём не догадались, а потом развернулась и погнала на максимальной скорости. По дороге сто раз чуть не умерла от страха – что не успею, что они догонят и убьют, у них ведь машина мощнее… Всё время оглядывалась, поэтому проскочила главный въезд и не заметила. А потом заглох мотор и никак не заводился. Я побежала пешком. Добежала, даже не знаю как, и поняла, что не туда. И тут вы появились. Мне даже в голову бы не пришло, что один из вас – и есть тот, кого надо предупредить, все молодые такие…
– Мне двадцать семь.
Она посмотрела на него с удивлением и восторгом. Двадцать семь! А выглядит не больше, чем на двадцать или, самое многое, двадцать два.
– Моё имя ты знаешь. Как зовут тебя?
– Мэри, - сказала она и вздохнула.
– Ма-и-ре, - по-своему произнёс Таминко.
– Как это переводится?
– Красная Стрела, знак предупреждения. – И он прибавил короткую быструю фразу на языке тэнноми.
Она попыталась повторить, запуталась и засмеялась.
Он улыбнулся.
– Почти получилось. Быстро учишься.
Но фразу на английский не перевёл. И внезапно, без перехода:
– Пей травы, ты всё ещё задыхаешься. И ложись спать. Потом ещё поговорим.
Он оставил ей светильник и вышел, а выходя, обернулся через плечо, и ей показалось, что в чёрных глазах светилась особая, тёплая улыбка.
Мэри опустошила приготовленную для неё плошку с лечебным питьём и прилегла, твёрдо решив попросить Таминко поиграть на флейте специально для неё.
9.
Она проснулась резко и сразу – ей показалось, что её окликнули. В тишине голос Таминко отчётливо произнёс:
– Ма-и-ре!
Но в пещере, кроме неё, никого не было. Значит, пригрезилось.
Мэри быстро поднялась, некоторое время прислушивалась к себе и к окружающему миру – одышка почти прошла, слабость не ощущалась, окружающий мир не подавал никаких тревожных сигналов – и неожиданно для себя направилась в пещеру-«кухню». До этого момента девушка мало заходила сюда, что ей тут делать, на костре она готовить не умеет…
Костёр не горел, пещера была пуста. В её стене обнаружилось отверстие ниже и крупнее, чем в «спальне». Мэри подошла и с любопытством выглянула наружу. В неровное природное окно была видна расселина, уступы красных скал спускались вниз, примерно на высоту пятого этажа, а внизу шумел каскад небольших водопадов, низвергаясь в речку. Изумительно красивое место в ответвлении Большого Каньона так и тянуло спуститься и рассмотреть его поближе. Ещё неплохо было бы помыться, но вода в речке наверняка холодная, слишком быстрое течение. Вон как мотаются ветви кустов, которые окунаются в воду.