Тампа
Шрифт:
С того момента, как я начала спать с Бойдом, я поняла, что неприязнь к Джеку была вызвана исключительно меланхолией, которую он принес в наши отношения. Также имел место и тот факт, что я почти доросла до того, чтобы признать, что зависима от него: я нуждалась в нем, как единственном доступным источнике сексуальной разрядки. И это приводило меня в негодование. Но теперь, даже в те дни, когда у него было самое дурное настроение, часть моей первоначальной теплоты вернулась и мне уже не так хотелось с ним порвать. «Ненавижу новую школу», — признался он одним из вечеров. — «Бесит, что я вижу тебя пару раз в месяц. Хочу узнать, можно ли будет опять жить у Райанов весной и перевестись в старую школу.
«Ты не думаешь, что такое положение выглядит… более особенным?» — спросила я. — «Выдерживая время разлуки, чтобы потом посылать к черту накапливающуюся фрустрацию?»
«О чем ты? Тебе нравится, что я больше здесь не живу?»
«Конечно же нет», — ответила я. — «Просто отметила выгоду».
Впрочем, мне нравилась возможность колебаться между ними. Благодаря этому я могла проводить сравнение между их телами и отмечать небольшие физические отличия: веснушки на левой части груди Джека, сочная спелость мочек ушей Бойда. В иной ситуации я бы никогда не заметила и не насладилась бы этими различиями. Планирование всего этого происходило как-то само собой, так что разные отсеки моей жизни связывались воедино с податливой эластичностью. Я приезжала домой, якобы после собраний внешкольного оргкомитета, на самом же деле, после вечера с Бойдом, и как раз поспевала к моменту, чтобы поужинать с Фордом и спровадить его на работу. В случае когда, перед выходом на работу, он делал намек на быстрый перепих, в его предложении бывало так мало настойчивости, что мне не составляло труда отказать. «Похоже, ты больно уж уставшая для бесиловки», — заключал он, а я зевала и кивала, стараясь убедительно показать, что извиняюсь до глубины души.
Уроки как будто тоже проходили на автопилоте, что позволяло мне сосредоточиться на их сексуальных сторонах. В этом году в мой класс перевели несколько новичков из недавно закрытой школы с театральным уклоном. Они были в восторге от идеи разыграть «Ромео и Джульетту» в полном объеме. Пока они это делали, я занималась тем, что пыталась максимально правдоподобно нарисовать пенис Бойда в вялом и эрегированном состоянии. Со звонком я рвала листок на мелкие клочки.
Джанет стала куда общительнее этой осенью — неудовлетворительные оценки, которые она получала весной, теперь достигли уровня «ниже среднего» и она почувствовала, что ее работа теперь вне опасности. «Миссис Фейнлог в вас раболепно влюблена, как бывает у старых женщин», — заметила однажды одна из учениц. — «Я слышала, она называла вас прекрасным ангелом. Это немного странно». Иногда, идя по главному корпусу, я слышала резкий писк ее несоразмерных белых кроссовок по полу, потом она клала руку мне на плечо, при этом дыша так тяжело, будто два дня бежала без остановки из глухой деревни, чтобы передать мне послание.
«Хочешь глотнуть холодненького после работы?» — спрашивала она. Обычно я соглашалась, если не намечалось никаких планов с Бойдом, — все-таки смотреть на пьянеющую Джанет было меньшим страданием, чем сидение дома с Фордом. Пока я пила виски со льдом, Джанет лакала из кувшина самое дешевое разливное пиво и повествовала мне о целом круге своих проблем: нарушение кровообращения, нотации от общества домовладельцев за неподобающее состояние ее газона, и о том, как сильно она хочет привязать некоторых учеников к бамперу своего фургона и запустить его с обрыва. Я следила за ее словами с периодичностью космического спутника, пролетающего над Землей, время от времени выплывая из своих грез под аккомпанемент ползучего алкогольного тумана и предаваясь мыслям о том, представится ли когда-нибудь случай, когда я смогу удовлетворить эксгибиционистские желания Бойда — отвести его на нудистский пляж или в один из тех захудалых ночных клубов, где пары, не стесняясь, открыто спариваются, прикрываясь задранными юбками, прижимаясь к стенам туалетов. Думаю, эти посиделки только добавили уверенности моему растущему ощущению безопасности — Джанет была самой подозрительной личностью из всех мне известных, и все же даже она, похоже, не имела насчет меня никаких подозрений. И никто не имел.
***
В субботу после обеда Бойд позвонил. Форд только что вышел на пробежку и если бы не это, я бы не взяла трубку и Бойд, наверное, забыл бы упомянуть о произошедшем до понедельника.
«Алло?» — ответила я слегка нервозно. Бойд никогда раньше не звонил в выходные — его мать постоянно была дома, не спуская с него глаз, и ему не особо предоставлялись возможности куда-то пойти, кроме собраний церковной молодежи. «Может, мне поработать волонтером, — устроиться молодежным пастором к вам в церковь?» — пошутила как-то я. Но Бойд решил, что это потрясная мысль.
«Привет», — заговорил Бойд. — «Ты мне сейчас звонила?»
«Нет», — ответила я. Потребовалось несколько секунд после его вопроса, чтобы я ощутила, как ужасное понимание растекается в моей груди. — «Тебе звонили с другого номера?»
«Да», — подтвердил он. — «Не с твоего».
«Ты ответил?» Я прокручивала в голове последние выходные с Джеком — насколько хорошо они прошли? У нас была уйма секса, его задумчивость в этот раз была меньшей, чем обычно. Не было никакого неловкого молчания, он не настаивал на том, чтобы уйти из дома и заняться сексом в машине. Напротив, он даже собирался взять домой что-то из спальни отца, — может, фото? Небольшой трофей? У меня не получалось вспомнить, но это был хороший знак того, что он начинал чувствовать себя комфортнее в своем старом доме. Перед уходом мы съели по бутерброду, сидя голыми на ковре в гостиной.
«Да», — сказал он и добавил, опасаясь упреков: «Я думал, что ты звонишь с другого телефона».
«Я никогда не звоню тебе с другого телефона, Бойд», — я не пыталась скрыть раздражение в голосе. — «Это первое правило».
«Да, знаю. Прости меня». В трубке раздавался ор радиоприемника в его комнате, так что, наверняка, мать не слышала наш разговор. «Я сильно захотел поговорить с тобой». — Он произнес это таким тоном, что мне представился провинившийся щенок, просяще присевший на задние лапы. У Бойда были навыки манипуляции, о существовании которых Джек и представления не имел, — постоянная необходимость обманывать свою властную мать вынудила его постичь их еще в невинном возрасте. Может ли быть так, что Джек решил разузнать, не сплю ли я еще с каким-то учеником? Это было не похоже на него, но исключать такой вариант было нельзя.
Как и некоторые прочие. Первое: что Форд обнаружил мой секретный телефон, скопировал единственный внесенный в него номер и позвонил. Насчет этого я сомневалась — если бы он начал подозревать, что у меня роман на стороне, его интерес ко всем моим делам возрос бы. Он бы пулял вопросами о каждом моем занятии в течение дня, прикрываясь преувеличенно равнодушным тоном, обязанным показать, что его интерес не связан ни с чем из ряда вон выходящим. Или он просто напрямик спросил бы меня про телефон. Второй вариант: кто-то просто ошибся номером. Такое случается редко, но случается. Ну и последнее: никто Бойду не звонил, а он просто хотел поговорить со мной, и придумал эту историю чтобы придать разговору нотку драматичности. Задумывался ли он о том, был ли у телефона владелец до него? Он никогда не задавал вопрос, были ли у меня ученики до него. Что-то подсказывало мне, что Бойд — из той породы, которым это до лампочки.
«Что сказал звонивший? Можешь определить, кто это был — мужчина или женщина?»
«Нет. Он молчал, когда я ответил, а потом положил трубку».
Несмотря на тревожность новостей, тихий голос Бойда заставил меня почувствовать возбуждение. «У тебя закрыта дверь?» — прошептала я. — «Давай, сейчас, залезь в шкаф, и поласкай себя. Дай мне это послушать». Я бы могла еще спросить, был ли тот номер местный или иногородний. Я могла попросить продиктовать мне его, чтобы потом поискать в интернете, сравнить со списком предоплаченных номеров, с которых мне звонил Джек. Но вместо этого, я прислонилась к стене и стала услаждать себя, прислушиваясь к тяжелому дыханию Бойда, возраставшему в трубке, и завершившемуся пронзительным стоном. Теперь проблема заблудившегося номера стала казаться и вовсе незначительной. «Я уверена, что кто-то ошибся номером», — сказала я. — «Просто никогда больше не бери трубку, пока не увидишь мой номер, понял меня?»
«Знаю, я понял», — выдержав паузу, ответил он. — «Хочешь, чтобы я еще раз сделал это? У меня все еще стоит».
Картина блестящего от влаги, неутолимого члена Бойда, как волшебная палочка, сопровождала меня в течение всего уикенда. Когда Джек позвонил мне через несколько дней, чтобы договориться о следующем свидании, я вела себя особо приветливо, но ни словом не упомянула про таинственный звонок. Было заманчиво невзначай бросить фразу про его бывший телефон, — что я избавилась от него, или что обнаружила, будто номер отобрали за неактивность. Но в конечном счете, любое упоминание, связывающее мой интерес с тем звонком, — прозвучало бы скорее обличающе. Если бы Джек упомянул о нем в каком угодно контексте, я, разумеется, поняла бы намек, и это было бы равносильно признанию с его стороны.