Танцор Января
Шрифт:
Тираси сделал последние снимки параллакса странно искаженного неба. Интеллект вычислил курс корабля, и Мэгги распорядилась провести финальную корректировку. Ее рука зависла над красной кнопкой, готовая отсечь последнюю нить пространства и перебросить корабль через порог, на случай, если интеллект в последнюю секунду даст сбой.
Хронометр щелкнул. Рингбао оглянулся на звук и — пропустил момент перехода. Когда он снова взглянул на передний экран, то не увидел ничего, кроме размытого пятна ксантинового света.
— Статус? — запросил Январь.
— В желобе, — отозвалась
— Альфвены в норме, — доложил Хоган из машинного отсека.
О’Тул, огражденный от внешнего мира шлемом и единением с кораблем, сообщил:
— Небольшой занос. Справлюсь без труда.
И вот они уже заскользили по Великой магистрали.
Шри Эйнштейн однажды сказал, что ничто во Вселенной не может двигаться быстрее света, но, как и многие боги, он говорил намеками. С одной стороны, ничто из видимого не могло двигаться быстрее света, поскольку такой объект двигался быстрее среды, в которой он был замечен, а как гласит одно древнее поверье: «С глаз долой, из сердца вон».
С другой стороны, если Вселенная состоит только из воспринимаемых элементов, то корабль, идущий на сверхсветовых скоростях, находился уже вне границ Вселенной. Он двигался по белым пятнам карты, на каких люди когда-то писали: «Тут живут драконы».
Поэтому, так же как мир включает в себя элементы и видимые, и незримые, так и Вселенная более многогранна, чем показывают сублюминальные приборы. Но определенные ограничения все же есть. Корабль в сверхсветовых складках не движется быстрее света относительно местного пространства. Движется само пространство. Как-никак пространство не является материальным телом и на него не распространяются ограничения, накладываемые на материю. Даже Шри Эйнштейн не мог велеть Шри Риччи оставаться неподвижным.
По случаю успешного вхождения на Великую магистраль Январь собрал всех на ужин в кают-компании.
— За успешное скольжение! — произнес он тост, подняв бокал «Гладиольского Черного Шафрана», также известного как «Черная Гроза», благодаря максимальному эффекту при минимальных затратах.
— И за к’нец черт’вого ползанья, — добавил следом О’Тул.
Тираси задумчиво крутил ножку своего бокала между большим и указательным пальцами.
— Стоит ли оставлять хренову контрольную палубу без присмотра? — спросил он. Судя по тому, как собравшиеся закатили глаза, Рингбао рассудил, что этот вопрос Тираси поднимает уже далеко не в первый раз. Рингбао стало интересно, говорил ли кто-нибудь из членов команды что-то, чего другие не слышали прежде уже не одну сотню раз.
О’Тул искоса посмотрел на куинсмирянина.
— Мы в черт’вом желобе, парень. В центре тр’бы. В ближайш’е дес’ть вахт нам не нужно ни одной корректировки.
Тираси натужно вздохнул.
— Значит, придется довериться твоему мнению.
О’Тул раскраснелся.
— Моему мнению и интеллекту! — слишком поздно заметил он расставленный капкан. Слова уже сорвались с языка!
Тираси с невинным
— До тех пор, пока интеллект с ним согласен, — пропел он.
— Довольно! — отрезал Январь, и Тираси, озадаченный и задетый, откинулся на спинку кресла. Несмотря на проведенные вместе многие годы, он рассчитывал, что капитан хотя бы улыбнется шутке.
Ни Рингбао, ни Калим не засмеялись вместе с остальными. Маленький Хью счел, что шутка слишком злая, а он предпочитал приберегать злость до тех пор, когда в ней действительно появлялась необходимость. Фудир же решил не отвлекаться от поисков, и вмешиваться в эти мелкие дрязги не входило в его планы. Но от Тираси не укрылось молчание новых членов команды, и так как на своего капитана повысить голос он не мог, то переключил внимание на матроса. Калим сидел между Тираси и Рингбао, поэтому Биллу пришлось откинуться назад, чтобы обратиться к Хью.
— Что-то не нравится, Ринг-о?
— Простите великодушно, — ответил матрос. — Куинсмирянский юмор очень уж тонок.
Тираси сжал кулак.
— Знаешь, почему меня зовут Бойцовым Биллом?
Маленький Хью посмотрел на кулак, затем в глаза исполняющему обязанности астрогатора.
— Потому что не умеешь держать себя в руках?
О’Тул расхохотался, Хоган и Мэлоун обменялись ухмылками. Капитан Январь хлопнул по столу.
— Я сказал — хватит!
— Хочешь узнать меня поближе, малыш?
— Было бы что узнавать.
О’Тул и Мэлоун ничего не заметили, но Мэгги Б. сразу все поняла. Как и Тираси, который стиснул зубы и одарил Рингбао взглядом исподлобья. Но он колебался. Возможно, что-то заметил во взгляде матроса. Быть может, увидел Призрака Ардоу, ибо тех, кто бахвалится, и тех, кто убивает, разделяет пропасть и на противоположной стороне его поджидал Призрак. Тираси отшатнулся и посмотрел на Калима, спокойно доедавшего тушеное мясо.
— Не поможешь своему дружку? — спросил он с напускной воинственностью в голосе.
Фудир моргнул и удивленно поднял глаза.
— Зачем? Ему разве нужна помощь? — Он сжал челюсти так, что заиграли желваки, и в его голосе прозвучала неожиданная твердость. Остальные за столом умолкли.
А Январь одарил двух новых членов команды пристальным взглядом.
Позже Фудир зашел к Маленькому Хью в каюту и, прикрыв дверь, схватил молодого человека за комбинезон.
— Никогда не делай так больше! — сказал он шепотом, более страшным, чем крик. — Не позволяй, чтобы кто-нибудь понял, что ты не простой матрос!
О’Кэрролл освободился от хватки терранина.
— Мне не понравилось, как Тираси нарывался на драку со Слаггером.
— Тебе не понравилось? — Фудир покачал головой. — Тебе не понравилось? А тебя разве кто-нибудь спрашивал, должно ли тебе понравиться? Понравиться должно было только О’Тулу, и, на случай, если ты не заметил, ему понравилось! Они с Тираси ведут эту игру с незапамятных времен. Таков их ритуал. Мэлоун принимает ставки, а все вокруг неодобрительно кудахчут. Поэтому не суй свой нос в чужие дела.