Танцовщица Гора
Шрифт:
Когда я решилась поднять на него глаза, то увидела, что он всё ещё смотрит на меня. Его взгляд был задумчив, он словно изучал меня.
Повисла напряжённая тишина. Мужчина не говорил со мной, я не решалась заговорить с ним.
Наконец, он отбросил маску, на кучу своих вещей, и присел передо мной.
— Господин, — прошептала я умоляюще, напрягаясь в держащих меня путах.
Мужчина неторопливо снял с меня пояс и лоскут рабской ткани и швырнул их, вслед за маской. Ему, а не мне, принадлежали даже
— Ты стала ещё красивее, — заметил он.
— Спасибо, Господин.
— Ну что ж, гореанская диета, танцевальные движения и внимание мужчин не могли не изменить тебя в лучшую сторону, — сказал он.
— Я надеюсь, что господин доволен этими изменениями, — отозвалась я.
— Я смотрю, тебе и уши успели проколоть, — усмехнулся мужчина.
— Как мне и подобает, Господин, — улыбнулась я, отметив, что ему понравилось то, что мои уши проколоты.
Я была рада его удовольствию.
— Приветствую тебя, мисс Уильямсон, — сказал Тэйбар.
— Я больше не мисс Уильямсон, — испуганно отпрянула я, — если только господин не захочет назвать имя таким именем.
— Ну что ж, приемлемый ответ, — кивнул он. — И как же тебя зовут?
— Как понравится моему господину, — ответила я.
— Как тебя называли в последнее время? — уточнил мужчина.
— Тука, — сказала я.
Конечно же, он это прекрасно знал, но, видимо, ему захотелось услышать мою рабскую кличку произнесённую мной самой.
— Пусть так и остаётся, — кивнул он.
— Да, Господин, — вздохнула я.
С одной стороны, у меня осталось то же самое имя — «Тука», но с другой стороны, это было новое имя, данное хозяином. Теперь я носила его не желанием кого-то другого, а его собственным желанием. Когда-то я была мисс Дорин Уильямсон. Теперь, решением мужчины, я, его домашнее животное, стала просто — Тукой. Это было возбуждающее имя. Оно заставило меня почувствовать разгорающееся пламеня между моих бёдер. Я немного дёрнулась.
— Ты знаешь, что это такое, — поинтересовался Тэйбар, продемонстрировав мне плеть.
— Рабская плеть, Господин, — вздрогнув, ответила я.
Он поднёс её к моему лицу, и я жадно прижалась к ней губами.
— У тебя хорошо получается, рабыню, — усмехнулся он.
— Спасибо, Господин.
— Ты уже можешь говорить по-гореански? — осведомился он.
— Немного, Господин, — улыбнулась я.
Трудно было предположить, что он не знал, могу ли я говорить, по крайней мере, немного по-гореански. Например, он слышал, как я разговаривала с Мирусом и Тупитой.
— Господин узнал бы всё это ещё вчера, — заметила я, — если бы дал мне разрешение говорить, когда я об этом попросила.
Тэйбар, поигрывая плетью, насмешливо посмотрел на меня, и я сразу замолчала, прикидывая, не была ли моя фраза слишком смелой.
— Девушка
— Хм, а я-то надеялся, что к настоящему времени, она должна была бы научиться чему-то большему, чем это, — делано проворчал мужчина.
— Я могу говорить по-гореански, — серьёзно сказала я, — по крайней мере, я думаю, что за время моего пребывания здесь, я хорошо его изучила. Тем более, что я просто должна была изучить его быстро и эффективно. Ведь это — язык моих владельцев.
Тэйбар кивнул. Рабыня, попавшая сюда с Земли, быстро учится гореанскому. Стрекало и плеть, весьма полезные педагогические устройства, поощряют нас к этому, не позволяя расслабиться.
— Я могу говорить? — спросил я.
Как странно прозвучала эта просьба, сказанная на английском языке. Но всё же, она была полностью мне соответствующей, поскольку я была рабыней. Ведь, в конечном итоге, важно то, что женщина является рабыней, а не то, на каком языке она говорит.
— Да, — разрешил он.
— Именно вашей плети я теперь подвергаюсь? — спросила я.
— Да, — кивнул Тэйбар.
— Значит, я теперь ваша? — уточнила я.
— Можешь не сомневаться, — заверил он меня. — Ты моя по праву моего меча. И пусть, кто-нибудь попробует оспорить у меня это право.
Я дёрнулась в своих путах. Я была его имуществом, как добыча, как трофейная кейджера, точно так же, как какой-нибудь тарларион или сундук с домашним скарбом, взятый по праву его меча.
— Вы искали меня? — поинтересовалась я.
— Да, — признал Тэйбар, — в течение многих месяцев, от самого Рынка Семриса, в Брундизиуме, в Самниуме, в Аргентуме, а потом и в Венне.
Опять вспомнились слова о Тиррения о «вопросах». Тогда я решила, что их могли задавать преторы, их агенты или кто-то ещё. Ведь из обмолвки моего тогдашнего хозяина не было даже ясно, были ли те «вопросы» заданы одной стороной или сразу несколькими. Теперь этот вопрос для меня начинал проясняться. Похоже, что имелось, по крайней мере, две стороны, не связанные друг с другом, и, несомненно, неизвестные друг другу, каждая из которых по своим личным мотивам, искала меня. Неудивительно, что Тиррений решил поскорее избавиться от меня, и убрать из Аргентума так быстро, как только мог!
— Зачем? — спросил я. — Чтобы освободить меня?
— А Ты думаешь, что должна быть свободной женщиной? — усмехнулся он.
— Нет, Господин, — признала я.
Он пристально и как-то сердито посмотрел на меня. Признаться, я в тот момент испугалась его, столько раздражения и злости было в его взгляде.
— Просто, после того, как позволил тебе уйти, я вдруг понял, что на самом деле привёз тебя сюда для себя.
— О, Господин! — неожиданно даже для самая себя, радостно, воскликнула я.