Танцующая с грозой
Шрифт:
Не знаю, что именно в этой речи волка обрадовало Дардена, но настроение у него заметно улучшилось.
— Ну, отпустила и отпустила. Сегодня купила, завтра отпустила, пусть ползает и радуется.
А вот ситуация с моей кровью, преподнесенной на алтарь ему не понравилась. И пришлось долго объяснять, что ничего такого страшного я в этом не вижу. Зато вытрясли из него подробности его побывки дома.
Мы оказались правы. Дардена обворовывали, и как признался прижатый к стенке управляющий, даже и думать не хочу, как именно это выглядело, львиную часть уворованного он отправлял в
Подготовленная зельеварами смесь, что рекомендовала Элина, действовала безупречно. Зелье, секрет которого сообщила я, тоже давало прекрасный результат. И уже сейчас начались работы по всему поместью.
Оборотни мостили дороги, укрепляли берега рек и крепостные стены. Резко стало не хватать рабочих рук. К тому же Эрар обеспечил друга заказами для королевства на год вперед. Так что род Варлах уже больше не был «почти разорившимся». А после завершения подготовительных работ, Дарден планировал возобновление работ по добычи столь редкого минерала в центральных шахтах.
Удивительным было другое. Закончив рассказ о столь насыщенном пребывании дома, медведь сгреб в свою лапищу обе мои ладони.
— Спасибо, сам бы я даже и не увидел очевидного. Не говоря уже о прокладке дорог по поместью. Да и рецепт сохраняющего зелья, я вряд ли нашел бы.
И не разрывая взглядов, оборотень оставил на внутренней стороне запястья быстрый и очень неожиданный для меня поцелуй.
Глава 18
Опять чесалась кожа под вязью змеиного браслета. Чем ближе к месту вызова, тем все сильнее. Уже и Элина приготовила для меня охлаждающую мазь, чтобы снимать зуд, и Миалия обматывала браслет какой-то тряпицей с нанесенными на нее рунами. И надолго не помогало.
Мне казалось, что я уже стёрла себе кожу в кровь, и расчесала все до мяса. Кроме этого, меня что-то беспокоило, не давало покоя, гнало все быстрее и быстрее вперёд. Если бы я была одна, то, скорее всего, не останавливалась бы даже ночью. Я не могла найти себе места, не могла спокойно уснуть, даже есть не хотелось.
Если рядом не было Дардена. Стоило появиться рядом медведю, и как будто кто-то резко выключал притяжение. Вот и сейчас, только почувствовав начинающийся зуд, я перебралась поближе к оборотню, что не осталось для него незамеченным.
— Что, опять? — медведь добродушно усмехнулся и притянул меня к своему боку. — Иди сюда, спрячу тебя от приставучих змеев.
Как не удивительно, но именно вот это мое тревожное состояние в последние дни, сблизило меня и вербера. Я подсаживалась к нему на привалах, и ощущать его руку на собственном запястье уже становилось привычкой. Сидя рядом во время пути, или у костра, или шагая вслед за фургонами по горному серпантину, мы спорили, обсуждали дела в его поместье, или просто он рассказывал о тех местах, где мы проезжали, а я слушала.
Дарден сам отлично знал историю своего мира и был прекрасным рассказчиком. А мне было любопытно и интересно. В такие моменты я напрочь забывала о каких-то там, ждущих меня, нагах.
Сам Дарден даже и не скрывал, что доволен тем, что я ищу защиты именно
Зверь Дардена мне безумно нравился, я ему, видимо, тоже, так как он терпел мои приставания, позволял мне себя тискать, чесать за ушами, и даже несколько раз разрешил прокатиться на себе.
Путешествовать на спине медведя оказалось настолько комфортным, что я могла заснуть прямо во время движения, распластавшись на медведе. Запах осеннего леса, мерное и уверенное биение сильного сердца и звериная забота приучали к себе, приручали, незаметно, но уверенно становились необходимостью.
А Дарден-человек отвлекал разговорами и спорами, составление смет и бюджетов, обсуждениями планов по развитию семейного дела. А ещё устраивал каждодневные сюрпризы.
Здесь часто встречались горячие ключи, что смогли пробить себе выход на поверхность. Оборотень и сам был очень чистоплотным, и наши ежедневные помывки не оставил без внимания. Каждый раз мы останавливались на ночёвку около водоёмов, как-то само собой получилось, что кто-то из мужчин провожал нас и охранял во время купания и стирок. Причем мы забирали и одежду мужчин, чтобы привести ее в порядок.
Это конечно не отменяло шуток и подколок в течение дня, но все эти насмешки становились какими-то "беззубыми". Они дразнили, но совсем не обижали. С каждым днём, тем для разговора становилось все больше, а желания развернуться и спрятаться в фургоне, как это было раньше, все меньше.
К тому же, мы продвигались по древним территориям нагов. Дороги здесь были вымощены огромными обтесанными плитами. Частенько серпантин нырял в рукотворные туннели и, особой прелестью, было наличие на стенах картин, выложенных цветной мозаикой.
Сюжеты всегда были разными, но всегда на тему борьбы и подвигов. В такие моменты в разговор вступала и Алиена. Странные это были, конечно, разговоры. Один собеседник в моей голове, другой по эту сторону сознания, так сказать. И я, как связующее звено между ними. А еще я не забывала про одного очень внимательного слушателя.
Надо отдать должное, Дарден рассказывал о сражениях и событиях прошлого так, что и я, и Элина, и Миалия слушали, не отрываясь, буквально ловя каждое слово. Это Арду было не интересно, и порой он спрашивал, как нам не надоедает слушать всю эту ерунду, что случилось давно-давно.
А с замечаниями Алиены, которые я озвучивала, очень часто все эти истории превращались в красивые, развернутые споры, когда оппонент хочет не столько переубедить тебя и доказать правильность своего мнения, сколько поговорить на интересную и понятную для нас обоих тему.
Несколько раз мелькали и сцены героических сражений с главами проклятого рода, так наги звали Лангранов.
— «Пфф… Герои! Чудом выжил, дай боги, чтоб каждый двадцатый. И то, только потому, что прапрапрабабушка Рианнон, хоть и была вспыльчивой, но быстро остывала и уже не злилась. Потрясающего темперамента была женщина». — Алиена говорила о нагах с некоторой долей презрительной снисходительности.