Танцующая с грозой
Шрифт:
— Я тоже, когда-то так мог.
Я подскочила, испугавшись голоса, раздавшегося из темноты. Резко обернулась и непроизвольно выдохнула, узнав одного из близнецов.
— Сид! Ты меня чуть заикой не оставил!
— Не думал, что ты так увлечется детскими фокусами.
— А ты тоже маг? — уточнила, потому что не слышала о его способностях.
— Уже нет. Я выгоревший. — И столько горечи в этих словах.
— Как выгоревший? Почему?
— Я был чуть старше Риса, когда заболел. Я несколько дней метался в бреду, а придя в себя не смог уже ничего. — Усмешка существа, желающего
— И прям совсем ничего? — А вот мне это зачем?
— Почему совсем? Когда сильно зол или волнуюсь внутри, словно столп искр, все жду когда дым из ушей повалит.
— "Хм… а знаешь, кажется, ты можешь вернуть змеенышу магию — вмешательство Алиены оказалось неожиданным — очень напоминает изобретение одной из моих прабабок, для детей, в ком рано проснулся дар. Она придумала как его блокировать. Спроси, наг не помнит, не пил ли он чего мятного перед тем как "заболел"? Странно это. Яд для нагов, которые к ядам невосприимчивы, из лабораторий нашего замка, если и этот под блокиратором способностей, разработанным моей родней, то станет ещё непонятней, откуда и в чьих руках знания моего рода?"
Я видно сильно задумалась, потому что отвлекло меня, прикосновение нага.
— Сид, а ты ничего мятного не ел, перед тем как твоя магия пропала?
— Что — то точно ел, что не помню, но этот вкус стоял во рту несколько недель. Именно поэтому, я терпеть не могу этот запах — наг от воспоминаний даже передёрнул плечами, а потом резко развернулся, ошарашено уставившись на меня. — Откуда… Откуда ты знаешь?
— Я просто слышала, что было такое зелье, для детей магов. Кажется, Ланграны придумали. — Я старательно запоминала все, что мне говорила Алиена, и, попутно, ещё и с нагом поддерживала беседу. — Вроде же есть зелье для отмены, но это с Элиной надо договариваться, чтобы помогла. А я постараюсь состав вспомнить, если подействует, через столько-то лет.
Я решила не обнадеживать лишнего, хотя Алиена говорила, что все будет хорошо, не враги Ланграны были собственным детям и роду. Я успела только договорить последнюю фразу, как оказалась в тугих кольцах наагского хвоста. Сид вплотную приблизил свое лицо к моему и сжал руками предплечья.
— Вспомни! Вспомни, пожалуйста! Даже если не уверена, будем варить и пробовать. Доделывать и снова пробовать. Пожалуйста… Все, что захочешь, сделаю! Ручной собачкой буду…
— Так! Охолонись, парень! Нам ещё с Элиной поговорить надо, может она, вообще, это зелье сама прекрасно знает? А то не сделано ещё ничего, а он уже обещаний надавал. — Я прекрасно понимала, что сейчас чувствует Сид. Для него, я могла вернуть ему его смысл жизни.
Теперь понятно, почему он все время злился, сам не зная на что. Сила что не имела выхода давила и не давала покоя. Но наг услышал только то, что нам нужно найти Элину.
Я и глазом не успела моргнуть, как этот сумасшедший выгреб меня из колец собственного хвоста и, прижав к себе, рванул через всю поляну.
Элина выслушала сначала нага с историей о его болезни, потом меня. Зелье действительно оказалось ей знакомо. Похожее делали для пробуждения способностей у оборотней. Менялись только несколько компонентов.
Но
Выручила нас, как ни странно Миа. Оказывается, крошащийся камень, который мы не могли опознать, всего лишь грозовик. И его применяли в окраске тканей, но редко, потому что он давал только несколько синих оттенков. А цвет грозового неба здесь был непопулярен, по понятным причинам.
Но камень этот был широко распространен, а уж в местных горах наравне со змеевиком заполонили всю округу. Проснувшись на заре и прихватив подготовленную с вечера еду, мы отправлялись за компонентами для нашего отвара.
И хотя вечером Сид сказал, что будет ждать, мы сильно удивились, обнаружив спящего нага на крыльце. Он и не уползал, оказывается. Чуткий сон нага мы прервали только своим появлением, но уже через пару мгновений он был бодр и готов к пути, перехватив разом все наши котомки.
Глава 33
Все в мире преображается с наступлением рассвета. Прозрачный предрассветный сумрак дрожащей вуалью окутывает предметы, скрадывает четкие линии очертаний, оставляя только размытые силуэты.
Но уже первые, еще робкие солнечные лучи, разбиваясь в тысячах росинок, преломляются, отражаются, переплетаются между собой, наполняют мир особой, завораживающей симфонией пробуждения.
Встретить рассвет в горах, редкая удача, что не каждому выпадает в жизни. Такие моменты делают душу чище, мысли яснее, истину важнее. Чувствуя рядом древних исполинов, что встретили свой первый рассвет, наверное, вместе с сотворением мира, становится понятной и различимой вся тщетная и корыстная суета, что мы, по какой-то нелепой ошибке, стали считать настоящей жизнью.
Вот и я отвлеклась от поиска так нужного нам грозовика, не в силах справиться с чувством ликования от наступления нового дня. Мы собрали почти все нужные нам растения. Элина, что руководила процессом сбора, по одному только ей ведомому принципу, выбирала из десятка одинаковых на мой взгляд растений одно единственное.
Алиена одобрительно комментировала действия травницы и поясняла все непонятные для меня моменты. Сухое, свободное от росы растение не подходило ни для чего, слишком покрытое росинками тоже. Одну травинку мы искали на открытых для солнца местах, точно такое же, но растущее в постоянной тени, уже не забиралось. Другую же, наоборот, рвали именно там, где солнца не бывает.
Мне доверили собирать грозовик. Вот тут точно ничего не напутаешь. К тому же была у меня задумка. Раз уж обзавелись настолько ценной тканью, как паучий шелк, а Миа обещала сшить самые лучшие платья, что она только могла, то я собиралась попросить ее покрасить платье именно в темно-синий цвет. В моей голове, уже лет двадцать, как засел образ платья, которое я бы никогда себе не позволила, просто потому, что в таком платье нужно парить по паркету под вальсы Штрауса или опускаться в грациозном реверансе, а не стоять по три минуты перед зеркалом раз в год.