Танцующий феникс: тайны внутренних школ ушу
Шрифт:
Воины династии Хань (II–I вв. до н. э.) в походе. Настенное изображение.
В качестве иллюстрации этой мысли приведем примечательный пассаж из канона тайцзицюань Ян Чэнфу: «Гражданское воспитывается внутри, военное — снаружи. Физическое воспитание — это внутреннее, а боевые искусства — это внешнее. Когда вскармливание внутреннего и внешнего достигает своей высочайшей фазы — это и зовется высшим уровнем достижения. Если же кто достигает знания боевых искусств через гражданское начало в физической культуре, или гражданское начало в физической культуре достигается занятиями
Такое понимание «вэнь» требует отдельного пояснения. В Китае в понятие «физическое воспитание» (тиюй) вкладывается несколько иной смысл, чем на Западе. Прежде всего, физическое воспитание рассматривается мастерами ушу как развитие «внутренних свойств» (это следует из вышеприведенного пассажа Ян Чэнфу), а не физической силы или ловкости. Буквальный перевод термина «тиюй» звучит как «воспитание основы», а под «основой» подразумеваются духовные и психические способности человека.
Именно понимание «гражданского» как «воспитания внутренней основы (ти)», а «военного» как приложения и «функции» (юн) этой «основы» прослеживается на всем протяжении развития боевых искусств Китая. Например, с глубокой древности методы стрельбы из лука подразделялись на «военные» («боевые» — у) и «гражданские» (вэнь), причем разнились они не в технике, а именно в глубине осознания самого процесса выстрела. «Боевой выстрел» (у шэ) подразумевал принятие правильной, устойчивой позиции, затем выполнение собственно меткого выстрела. А вот что древний трактат «Иллюстрированные объяснения способов стрельбы из лука» («Шэцзи тушо») говорит о «гражданском выстреле» (вэньшэ): «Его роль заключается не только в том, чтобы тренировать руки и способы движения телом, но и в том, чтобы упражнять ци, благодаря чему можно уяснить уточненную [сущность выстрела], которая начинается с упражнения ци, и лишь затем проникает и в руки» [336].
В этой фразе заключен ответ на вопрос о том, что такое «вэнь» как «физическое воспитание» для ушу: укрепление психо-физической и духовной основы через «упражнение ци», а точнее — мобилизация внутреннего начала «вэнь» в любой момент жизни человека.
С древности, стрельба из лука подразделялась на «военные (прикладные) и гражданские (ритуальные) методы, связанные с внутренним совершенствованием
В ХVII—ХIХ вв. под «гражданским» и «военным» стали понимать два уровня тренировки: совершенствование внутреннего искусства управления ци (вэнь) для усиления психо-физической основы человека и совершенствование внешней формы или выполнения приемов (у).
Во многих стилях существует подразделение на разделы «вэнь» и «у». Например, существовал раздел «гражданский шаолинь» (вэнь шаолинь) — особые дыхательно-медитативные упражнения из монашеской практики, направленные на обретение «истинного» состояния сознания бойца. Тренировка в стиле «Подхлестывающие ноги» (чоцзяо) предусматривает изучение восьми «гражданских» и восьми «боевых» коротких комплексов. Знаменитая система цигун «Восемь отрезов парчи» также состоит из двух разделов — «боевого» и «гражданского». Раздел «вэнь» технически проще, так как выполняется сидя, в отличие от раздела «у», выполняющегося стоя и включающего ряд боевых движений, например удары кулаком. Однако именно знание раздела «вэнь», как гласит традиция, стимулирует «изменения духа» человека через концентрацию ци, в связи с чем раздел «вэнь» считается более утонченным.
Эта разница между понятиями «вэнь» и «у» была принята в ХVIII в. тайными обществами, для членов которых практика ушу стала не только методом тренировки тела и сознания, но и играла особую объединяющую роль. В 1774 г. в Шаньдуне вспыхнуло крупное восстание, поднятое одним из ответвлений тайного общества «Белого лотоса», которым руководил Ван Лунь. По деревням он создавал ячейки, которые делились на уже известные нам «вэнь» и «у». В первых занимались медитацией и духовным совершенствованием, их представители являлись руководящей элитой общества, так как благодаря своим необычайным психическим способностям могли влиять на рядовых и духовно менее сильных членов. Основная же масса бойцов группировалась в ячейках типа «у», изучала кулачное искусство, бой с мечом и палкой. Также строили свою структуру тайные общества, поднявшие грандиозное восстание ихэтуаней («боксерское») в 1898–1901 гг. Верхний этаж — «культурные алтари» (вэньтань) изучали сутры, медитативные тексты, а нижний этаж — «военные алтари» (утань) активно занимались боевыми искусствами.
Сочетание «военного/боевого» и «гражданского/культурного» испокон веков соответствовало особому моральному императиву бойца, эта мысль была составной частью всех канонов «боевой морали». Гармония двух начал должна проявляться и в самой манере поведения. Сегодня сплошь и рядом встречаются люди, считающие заносчивость и грубость едва ли не главным признаком настоящего бойца. А вот мастер тайцзицюань Чэнь Синь в своих наставлениях так описывал облик истинного бойца: «Не кичлив и не бахвалится, в поведении мягок и приветлив. И если мы и говорим об обучении боевому, то в его сердцевине тем не менее заключено культурное» [351].
Об универсализме боевых искусств, отображающем целостность, объемность жизни, образно говорил один из канонов тайцзицюань: «Одна деревянная подпорка не удержит всей конструкции, одной ладонью не сделаешь хлопка в ладоши… Гражданское — это внутренний принцип, а боевое — это внешнее множество техники. Внешнее множество техники без внутреннего принципа — всего лишь отвага грубого свойства… Тот, кто обладает лишь внутренним принципом без внешней техники, кто лишь думает об искусстве покоя (т. е. медитативном искусстве раздела „вэнь“. — А. М.) и ничего не знает о способах ведения поединка, проиграет, едва допустив малейшую ошибку» [128].
Подведем краткий итог сказанному о равновесии «вэнь» и «у». Эта идея стала важнейшим императивом воспитания бойца ушу. Наиболее глубоко она была осмыслена в ХVII—ХVIII вв. Именно тогда «культурное» и «боевое» стали осознаваться как способ гармоничного пестования внутреннего и внешнего начал в человеке. Причем «вэнь» и «у» понимались чрезвычайно широко, например, как гражданские науки и военное, внутренний ритуал и его внешнее проявление, внутренний принцип и внешняя техника, спокойные размышления и грубая отвага, мудрость и сила. В любом случае лишь параллельное развитие двух начал способно сформировать тот тип личности, который даосы называли цюаньжэнь — «человек целостных свойств».
Ушу как ритуал и переживание
Если принцип государственного принуждения и предупреждения нашел свое выражение в образе воина, а принцип религиозного очищения, молитвы и праведности — в образе монаха, решение проблемы состояло бы в признании их необходимости друг другу.
Ушу — иной взгляд на мир?
Занятия ушу в целом ряде школ часто были не отличимы от ритуально-религиозной практики буддийских и даосских сект. Например, бойцы, выполняя комплексы (таолу), громко хором проговаривали короткие речитативы или «песни» (гэ, цзюэ), которые не только задают ритм упражнения, но и вводят занимающегося в особое соматическое состояние. В провинции Хэбэй некоторые школы шаолиньцюань и сейчас во время исполнения комплексов произносят буддийские молитвы и речитативы (дхарани), хотя сами буддистами не являются, а скорее копируют ритуальную практику монахов.
То есть существует определенный набор признаков, указывающий на то, что ушу — ритуал особого типа. Прежде всего, в своих истоках ушу самым тесными образом оказалось связано со священными танцами — «танцами духов», ритуальными ристалищами, воспроизводящими борьбу богов и духов местности. Участие в таких действах позволяло человеку соприкоснуться с миром священного и недостижимого в обычной жизни. Отголоски этих ритуалов можно и сегодня встретить в ряде стилей. Например, стили, основанные на подражании животным, вышли из тотемных ритуалов и в реальности мало связаны с боевой практикой.