Танцы с огнем
Шрифт:
— Ты нашла еще одну жертву пожара, знакомую тебе. Это послужило толчком.
— Джим начал в снах разговаривать со мной — таинственными предупреждениями. Я знаю, что это мое подсознание вкладывает в него слова, но я не могу понять их смысл.
— Что он сказал сегодня?
— Ничто еще не закончено. Будет больше и хуже. Наверное, просто вылезают мои страхи.
— Почему ты боишься?
— О боже, Галл, а кто не боится?
— Нет, уточни.
— Ты спятил? Уточнять что угодно посреди ночи после панической атаки?
Его немного успокоило
— Да.
— Я не знаю. Если бы я знала, я бы… Связь между Долли и Латтерли очевидна. Шансы на то, что оба они стали жертвами неизвестного убийцы-пироманьяка, практически равны нулю. Маньяк был бы причиной для серьезного беспокойства, но ведь это не так? Полиция явно собирается все повесить на Брейкмена. Только…
— Только ты никак не можешь поверить в его виновность. Как и я.
— Да, но его очень легко заподозрить. Он узнал, что Долли не просто лгунья, а еще и трахается со священником. Они ссорятся, он ее убивает — в состоянии аффекта, случайно, но убивает. Тут же приходит в ужас и так далее. Убийство его надломило. — Роуан вспомнила слезы Лео. — Он стреляет в нас, убивает Латтерли. Дело закрыто.
— Ты во все это не веришь, Ро. Следовательно…
— Следовательно…
— Вот именно. Следовательно, в твоих кошмарах Джим, который связан и с тобой, и с Долли, проговаривает твои мысли, во всяком случае, подсознательные.
— Спасибо, доктор Фрейд.
— Сеанс закончен. Ты должна проспать оставшиеся два часа.
— А мы все еще на полу. Секс на полу был просто классный, но для сна я предпочла бы постель.
— Будет тебе постель. — Галл поднялся, схватил ее за руку, рывком поставил на ноги и — под ее смех — подхватил на руки.
— Может быть, я и похудела немного с начала сезона, но далеко не пушинка.
— Ты права. — Галл бросил ее на постель. — В следующий раз ты понесешь меня. — Он вытянулся рядом с ней. — В твоем кошмаре есть один плюс. Он вышиб из меня возможное текильное похмелье.
— Во всем можно найти свои плюсы.
Галл прижал ее к своему боку и ласково гладил спину, пока она не заснула.
После утреннего инструктажа Роуан пробежалась, размялась в спортзале со свободными весами и силовой йогой в компании Галла. И признала — разумеется, не вслух, — что гораздо веселее тренироваться с парнем, который ни в чем ей не уступает.
Когда они вошли в столовую, там уже сидел Доби — сгорбившись над тарелкой с поджаренным ломтиком хлеба, рядом стоял стакан, и Ро опознала в нем знаменитый похмельный коктейль Марг.
— Ммм, какие толстые большие сосиски. — Роуан постучала по подогреваемой полке с едой. — Что может быть лучше жирной свинины на завтрак!
— Когда я смогу двигаться, не опасаясь, что треснет башка, я тебя поколочу, — простонал Доби.
— Похмелье, бедняжка? — ласково поинтересовалась Роуан. — А я чувствую себя прекрасно. — Нет, конечно, где-то в основании черепа притаилась ноющая боль, но это небольшая плата за удовольствие, и не к чему об этом докладывать.
— Поколочу тебя
Роуан только усмехнулась, садясь за стол с полной тарелкой.
— И аппетита нет, бедняжка?
— Я проснулся на полу рядом со Стовиком. Кажется, я никогда больше не смогу проглотить ни кусочка.
— А как поживает Стовик?
— Когда я видел его в последний раз, он полз к своей комнате, и глаза у него были красные-красные. Если я когда-нибудь хотя бы дотронусь до стопки с текилой, пристрелите меня. Вы совершите акт милосердия.
— Выпей это, — посоветовала Роуан. — Конечно, ты не запрыгаешь и не станешь кричать «О, какое прекрасное утро!», но тебе станет легче.
— Оно коричневое. И там что-то шевелится.
— Доверься мне.
Когда Доби схватил бутылку табаско, которую Линн держала на столе ради него, Роуан хотела было сказать, что соус ему не понадобится, но, спрятав улыбку, приступила к завтраку.
Доби щедро полил соусом коричневую смесь в своем стакане, втянул воздух, собираясь с духом, и объявил:
— До дна!
Затем закрыл глаза и выпил смесь залпом.
Его глаза чуть не выпрыгнули из орбит, лицо из похмельно-серого мгновенно стало красным, цвета вареного рака.
— По-пожар!
— Очищающий огонь. Если у тебя и сгорело немного мозговых клеток, но теперь ты чист, дитя мое.
— Он не заговорит на неведомом языке в религиозном экстазе? — спросил Галл.
— Обалдеть, — вопил Доби. — Ну и дрянь! Мне хватило бы глотка виски. Ууу, меня пот прошиб.
Галл, как зачарованный, смотрел на ручьи пота, текущие по красному лицу Доби.
— Как я понимаю, выводятся токсины. Что там было, черт побери?
— Марг не признается. Она заставляет начинать с М&M — мотрина и «Move Free» [33] с полным стаканом воды, — затем выдает эту мерзость и поджаренный ломтик хлеба и велит выпить еще воды.
— И побегать.
— Да. К ленчу ты станешь похож на человека и даже сможешь поесть. Кто-нибудь должен притащить сюда Стовика… и Янгтри. — В столовую вошел Картежник. — Эй, Картежник, — окликнула его Ро. — Не хочешь приволочь сюда Стовика и Янгтри? Мы бы влили в них похмельный антидот Марг.
33
Американское лекарство.
Картежник молча подошел, опустился на соседний стул, повернулся к Роуан.
— ММ только что говорил с копами. В нескольких ярдах от машины священника рейнджеры нашли обгоревшее ружье и пробили его по регистрационной базе. Одно из ружей Брейкмена.
— Понятно. — Ро медленно, аккуратно размазала по крекеру черничный конфитюр. — Вот и ответ на все вопросы.
— Утром за Брейкменом приехали, но он исчез. Вместе со своим пикапом.
Роуан уставилась на Картежника. Конфитюр закапал с ножа.