Танец маленьких искр. Антре. Том 1

Аккуратов Иван

— Слушатели бросили меня! — рявкнул он и потянулся к ещё одной, неразбитой, бутылке на столе. Плеснул мутной жидкости себе в кружку. — Выгнали из общины! Не пускают в храм! Отселили подальше, словно человека второго сорта! И делают вид, что я не существую! Все меня бросили! Даже ты!

— Я... что? Ты сам хотел, чтобы я училась! Сам хотел, чтобы стала слушателем!

Астра услышала, как её голос неестественно дрогнул.

— И до сих пор хочу! И делаю, бездна дери, всё, что в моих сраных силах! По-твоему, обучение не стоит денег? По-твоему, перелёт на другой остров не стоит денег? Или еда, которую ты ела последние годы?

В большей степени так и было. Более того, перед объездом Астра узнала, что отец обменивал часть положенной на их семью еды на выпивку.

— Тебе дали работу, — она сама не знала, зачем снова участвовала в этом споре.

— Работу? — рявкнул он. — За жалкие гроши! Я был мастером! Механиком! А теперь? Должен сидеть в сраной лавке Тиш и заниматься её документами? Следить, чтобы ни один долбанный юнец не стащил ножницы или носки из шерсти? А потом? Что случится, если он захочет это сделать? Мне догонять его на вот этом?

Он со всей силы ударил в подлокотники собственного кресла-каталки. Оно вздрогнуло. Как и Астра. И выдержало. Как и Астра.

— Я... — Она хотела сказать, что уходит, но... в очередной раз осознала, что ей просто некуда идти. — Я, пожалуй, прогуляюсь до училища... Может быть, они действительно поселят меня...

Голос предал её, и она почувствовала, что сейчас заплачет. Сжала кулаки, прикусила губу почти до крови. Она не позволит ему видеть её слабой. Она должна быть сильной. В точности, как он хотел. Ведь... Если не она, то кто?

Она отвернулась.

— Нет, Астра... — Отец глубоко вздохнул. Одним громким глотком осушил содержимое чарки и плеснул себе следующую порцию. — Наверху есть ещё одна... хм... Комнатушка. Останься там. Ширл, её муж и брат заплатили мне до конца месяца. Потом... Я что-нибудь придумаю. Мы вместе что-нибудь придумаем.

— Бездна...

Она так устала. От этих споров. От собственного бессилия. От его упрямства. И... от его бессилия тоже.

— Ты говоришь про чердак?

— Да, — кивнул отец. — Но... Постарайся там ничего не трогать. Я собирался разобраться, но...

Она вышла с кухни. Хотела закрыть дверь, на случай, если всё же не сдержит слёзы, но та разбухла и, зацепившись за половицу, застряла.

— Астра... — раздался голос с кухни. А потом звук нового глотка, громче голоса. Только после этого он закончил: — Я рад, что ты вернулась.

Астра была уже на лестнице. Только тут она позволила себе всхлипнуть. Но тут же взяла себя в руки. Ведь предстояло ещё одно дело.

Она поднялась и схватилась за ручку двери в свою комнату. Резко — будто била своего обидчика — дёрнула дверь.

Рядом с кроватью, прямо на полу, спал какой-то мужчина, накрытый грязной курткой. На кровати женщина с взъерошенными волосами рассматривала что-то на спине ещё одного мужчины. Он... был полностью голым, и Астра увидела его сморщенный член, лежавший на волосатом бедре.

— Слезай, — приказала Астра.

— Я тут по праву! — оскалилась женщина. — Теперь здесь мой дом!

— Слезай, я сказала, — голос звенел гневом. Ей даже хотелось, чтобы женщина отказалась. Ведь этот гнев давно уже нужно было куда-то выплеснуть.

— Ты не... Я... — Женщина захлопала ртом, будто рыба, захлёбывающаяся воздухом. Затем посмотрела Астре в глаза и увидела что-то, что заставило её слезть и стащить своего мужа (или брата) с кровати.

Астра резко дёрнула одеяло с наволочкой. Отшвырнула наволочку, вытащила из пододеяльника одеяло. Закинула себе на плечо. Подумав, взяла и матрац, на котором виднелись жёлтые разводы, природу которых ей совсем не хотелось выяснять. Другой рукой она схватила подушку и, не говоря больше ни слова, проследовала на чердак по ещё одной хлипкой лестнице.

На чердаке было тесно и душно. Вдоль одной из стен стоял покосившийся шкаф без дверей, заваленный каким-то хламом. Здесь не было даже окна. Практически, как в трюме корабля. И всё же… хотя бы тихо.

Астра закрыла дверь, расстелила тонкий матрац. Бросила на него одеяло, подушку прислонила к стене. Легла и попыталась вытянуть ноги, но задела шкаф и прямо ей на колени рухнул холщовый мешок чёрного цвета. Оттуда выпали какие-то старые, дряхлые вещи.

– Твою мать! – закричала Астра, намереваясь отпихнуть мешок ногой. Но вдруг увидела свитер, принадлежавший матери. Несколько деревянных игрушек, которые она вырезала. Какие-то врачебные принадлежности. Боги, Астра уже и забыла, что её мать немного помогала в храме больным. Ещё там был военный мундир синего цвета. Без нашивок, но явно с Иль’Пхора. Неужели её мать каким-то образом успела поучаствовать в войне с Иль’Тартом до того, как встретилась с отцом? Пожалуй, вряд ли.

Астра сгребла выпавшие вещи матери обратно в мешок и запихнула его в шкаф. И вдруг что-то со звоном выпало ей под ноги. Она подпёрла мешок коленом и наконец утрамбовала его так, чтобы он не обрушился на неё снова. Затем нагнулась и подняла с пола… Медальон в форме сердца. Он был прозрачным, и внутри, еле заметно, плескалась бесцветная жидкость.

Этот медальон ей когда-то подарила мать. И он был на Астре в день пожара. Но куда делся после, она не помнила.

Астра смотрела на медальон, не в силах оторвать взгляд. Будто снова вернулась в прошлое. В то время, когда мать повторяла ей: «Ты – моё сокровище, Астра», «Ты уникальная и неповторимая», «ты одна такая в целом мире» и, конечно же, «я ни за что тебя не оставлю».

И Астра швырнула этот медальон обратно в груду вещей и сказала:

– Пошла ты, мама.

Глава 8. Его часть работы

Элиза не любила столичные храмы. И никак не могла понять, почему оказалась около одно из них.

Нет. Оказалась — неправильное слово. Она вышла из дома, направилась на эту шумную площадь. Прямо к этому гиганту из белого камня.

Дорогой, вычурный, безвкусный. Расположенный между жмущимися друг к другу домиками, храм будто распихивал их, требуя внимания. Притягивал к себе взор монолитными каменными блоками, белым мрамором колонн, витиеватыми фресками на фасаде и высокой арке. Искрился золотом. Подмигивал, ловя солнечные лучи цветными витражами с изображениями героев кровопролитной войны в неестественных позах, будто они были танцорами какой-то странной цирковой труппы.