Танец Опиума
Шрифт:
Минуту спустя дверь распахнулась и на пороге девушка увидела высокого молодого человека, напоминавшего ей ожившего мертвеца. Какая-то смертельная скука застыла на его идеальном мертвенно-бледном лице. Мужчина повел плечами и осуждающе уставился на своего гостя. Равнодушными темными глазами он осмотрел его с ног до головы и тяжело вздохнул. Молодой человек был несколько крупнее Саске.
«Видимо родственник», — подумала девушка. — «Наверное, братья».
— Ты опять ключи потерял, братец? — наконец-то буркнул новый знакомый.
Сакура
Несколько минут парни стояли в упор, прожигая друг друга ненавистным взглядом. Вернее злостью был переполнен уже знакомый девушке Саске Учиха, а вот второй молодой человек, что был явно постарше, был до жути спокоен и невозмутим.
— Где опять дворецкий? — огрызнулся Саске, вновь чем-то недовольный. Настроение его быстро пошло на спад. — Нужно уволить его к чертовой матери!
Девушка обомлела. Она с замиранием сердца разглядывала точную копию своего похитителя. Новый незнакомец был жутко похож на Саске вплоть до мелочей, и только немногим они отличались. Тот в свою очередь тоже, не отрываясь, смотрел на Сакуру, словно бы пытаясь найти в ней какой-то изъян. Правда, в отличие от своей точной копии, которая обнаружила множество недостатков в считанные секунды, не находил.
«Красивый», — отметила по себя девушка. Почему-то именно к этому молодому человеку Сакура почувствовала стальное доверие. Что-то было в нём такое надежное, чего не было в его братце. Это что-то в считанные секунды зацепило её.
Саске, заметив это странное переглядывание, чертыхнулся и цыкнул, напоминая брату о себе. Сакура с удивлением покосилась на своего похитителя, на лице которого быстро появилось раздражение и… ревность?
— Итачи! — возмутился он. Тот отвел взгляд от девушки и тяжело вздохнул.
«Красивое имя», — подумалось официантке.
— Ты идиот, — коротко ответил Итачи, скрестив руки на груди. — Кто это? — он кратко кивнул в сторону Сакуры.
— Не знаю, — равнодушно бросил Саске, попытавшись проскользнуть мимо брата в дом, но последний лишь злобно рыкнул в знак своего недовольства.
— Многоуважаемый Итачи-сама! — спохватилась Харуно, сделав шаг вперед. — Ваш брат без каких-либо прав и без моего согласия привез меня сюда и отказывается отвозить обратно! Я хочу домой! — требовательно и с долей детской обиды проговорила Сакура.
«Дурнушка», — пронеслось в голове старшего Учихи.
Итачи посмотрел на брата и еще больше нахмурился.
— Саске? — низкий приятный баритон звучал осуждающе. Отчетливо слышались нотки смертельной усталости и злости, точно Итачи уже надоели причуды своего брата.
— Что хочу, то и делаю, — в свое оправдание буркнул Саске и вновь попытался пройти в дом. Однако встретившись с ледяными глазами брата, он остановился и потупился.
— Я терплю все твои выкрутасы уже очень долгое время, но вот этого терпеть не намерен, — вкрадчиво произнес Итачи. — Понял, мой маленький глупый
Саске поежился, повел плечами, а затем тихо сказал:
— Если надо — сам отвози её обратно. Или она сама дорогу себе найдет. А теперь дай мне пройти.
Учиха-младший зашёл в дом, пихнув локтем своего брата в ребра, и тут же принялся что-то ему вкрадчиво толковать. Итачи спокойно последовал за ним, оставив входную дверь открытой. Девушка поспешила зайти за братьями, чтобы услышать их окончательное решение и одновременно её приговор. Она искренне надеялась, что старший Учиха окажется разумнее, нежели его младший брат.
Осторожно зайдя в дом, она опешила. Внутри раскинулись буквально царские хоромы. Дорогущий ремонт, какой девушка даже на обложках глянцевых журналов не видела. Сакура внимательно изучала глазами помещение, пытаясь найти хоть какой-нибудь изъян. Однако ничего найти не могла.
Девушка внимательно осмотрела прихожую. Она была сделана в светло-коричневых тонах. В шаге от неё стояло огромное зеркало и небольшой комод с изысканной резьбой, а на противоположной стороне — картина Айвазовского, на которой буйствовало море. Впереди — винтовая лестница, а чуть дальше — арка, ведущая в просторный холл.
«Странное расположение», — отметила официантка, поежившись.
Девушка аккуратно сняла балетки, поставив их в углу, и тихонько прокралась в длинный коридор. Затем, пройдя в холл, откуда и доносилась пара низких мужских голосов, она успела заметить, как один из братьев проскользнул в какую-то комнату, опять же оставив дверь открытой. Их горячий спор не прекращался ни на секунду.
Сакура взволнованно поспешила за ними, страшась потеряться в этих хоромах и бесконечных коридорах. Странно, ведь обычно такие богатые люди никогда не строят дома поблизости с такими захудалыми городками…
Холл, посередине которого девушка и оказалась, был сделан всё в тех же пастельных тонах, в стиле Барокко. На белом потолке, с золотой росписью по краям, висела массивная хрустальная люстра, а на полу — мрамор, отполированный до того, что возможным стало видеть в нём собственное отражение. Два белых кресла и стеклянный столик располагались справа от двух лестниц, которые, изгибаясь, тянулись на второй этаж. Расстояние между ними было около трех метров, и здесь же свободно разместилась белая дверь, обведенная по контору золотым обручем.
Огромное зеркало в два метра высотой висело на стене напротив гостьи. Сакура видела в нём невысокую девушку с круглым запуганным лицом. Нос и подбородок вымазан в крови. Потрёпанная одежда официантки. Короткие, кривоватые ноги и нескладная фигура. Волосы, выкрашенные в ярко-розовый цвет, растрепаны. Большие зеленые глаза сверкают, как два фонарика. Сакура с прискорбием отметила, что в зеркале стояла чудаковатая, наивная овца в лохмотьях; девушка, похожая на проститутку, удрученную всеми неправдами жизни.