Танец отражений. Память
Шрифт:
Худой, темноволосый, лет тридцати с небольшим. Бледная кожа казалась еще бледнее благодаря свободной черной одежде, начисто лишенной псевдовоенных деталей.
Он мимолетно улыбнулся:
— Спасибо, Кеви.
Видимо, это было одновременно приветствие и приказ удалиться, потому что проводник, кивнув, вышел.
Только когда Айвен сказал: «Ваше величество», — Марк узнал наконец того, кто ждал их.
Император Грегор Форбарра. Вот влип! Айвен закрыл путь к отступлению. Марк подавил приступ ужаса. Грегор — всего лишь человек. Он один, и, судя по всему, без оружия. А все остальное… пропаганда. Чушь. Иллюзия. Но все равно сердце у него забилось.
— Привет,
— Уже смотрел, — лаконично ответил Айвен.
— И все же. — Грегор кивнул на дверь.
— Говори прямо, — сказал Айвен, — это не Майлз. И хоть с виду и не скажешь, но когда-то его готовили как убийцу. Не преждевременно ли?
— Ну, — негромко ответил Грегор, — вот мы и посмотрим, правда? Ты хочешь меня убить, Марк?
— Нет! — прохрипел Марк.
— Ну вот. Поди прогуляйся, Айвен. Я пришлю за тобой Кеви.
Айвен поморщился — Марк почувствовал, что в нем говорит любопытство. Он удалился с ироничным поклоном, который словно говорил: «Пеняйте на себя».
— Ну, лорд Марк, — сказал Грегор, — и что вы думаете о Форбарр-Султане?
— Город промелькнул очень быстро, — дипломатично ответил Марк.
— Боже правый, да не позволили ли вы Айвену сесть за руль?!
— А у меня был выбор?
Император рассмеялся.
— Садитесь. — Он указал на кресло за комм-пультом: маленькая комната была обставлена по-спартански. Хотя древние военные гравюры и карты на стенах могли попасть сюда из музея.
Улыбка императора сменилась выражением задумчивости, и он внимательно вгляделся в Марка. Это походило на то, как смотрел на него граф Форкосиган: тот же взгляд, вопрошающий «кто ты?», но без жадной напряженности. Терпимое любопытство.
— Это ваш кабинет? — поинтересовался Марк, осторожно устраиваясь в императорском кресле. Комната показалась ему чересчур маленькой и строгой.
— Один из. Весь комплекс полон всевозможных кабинетов, расположенных в самых неожиданных местах. У графа Форволка кабинет в одной из тюремных камер. Выпрямиться невозможно. Я пользуюсь этой комнатой как личным убежищем во время заседаний Совета графов или когда у меня здесь дела.
— И я оказался делом? Почему? Впрочем, не могу претендовать на то, что я — потеха. Это личное или официальное?
— Для меня даже сплюнуть — дело официальное. На Барраяре очень трудно отделить одно от другого. Майлз… был… — Грегору тоже трудно далось прошедшее время. — Перечисляя совершенно произвольно: человек моей касты, офицер на моей службе, сын чрезвычайно, чтобы не сказать первостепенно, важного официального лица и личный друг всей моей жизни. И наследник графства. А графы — это механизм, с помощью которого один человек, — он прикоснулся к своей груди, — превращается в шестьдесят, а потом — во множество. Графы — опора империи. Я ее глава. Вы сознаете, что я — это не империя? Империя ведь не чисто географическое понятие. Империя — это общество. Множество, все вместе — в конце концов до последнего подданного — вот что такое империя. И я — только ее часть. И если уж на то пошло, часть вполне заменимая… Кстати, вы обратили внимание на скальп моего двоюродного дедушки?
— Э-э… да. Он… э-э… очень бросается в глаза.
— Это — дом заседаний Совета графов. Точка приложения рычага может счесть себя главенствующей, но без рычага она ничто. Ури Безумный об этом забыл. Я — помню. Граф округа Форкосиганов — еще одна такая живая часть. Тоже вполне заменимая.
Он замолчал.
— Э-э… звено цепи, — осторожно подсказал Марк, демонстрируя свое внимание к речи императора.
— Звено кольчуги. Часть паутины. Так что одно слабое звено — это не фатально. Надо, чтобы разорвалось сразу много — тогда произойдет настоящая катастрофа. Но… все равно хочется иметь как можно больше надежных звеньев, очевидно.
— Очевидно.
«Почему вы на меня так смотрите?»
— Так. Расскажите мне, что произошло на Архипелаге Джексона. С вашей точки зрения.
Грегор выпрямился на своем табурете, зацепившись каблуком за ножку. Он казался уравновешенным и спокойным, как ворон на ветке.
— Мне придется начать с Земли.
— Пожалуйста.
Непринужденная улыбка императора словно говорила, что у Марка сколько угодно времени, и он слушает его со всем вниманием. Марк, запинаясь, начал свой рассказ. Грегор задавал мало вопросов: он вмешивался только тогда, когда Марк застревал на трудных местах. Вопросов мало — но очень глубокие. Марк довольно быстро понял, что Грегора интересуют не факты. Он явно уже видел рапорт Иллиана. Императора интересовало что-то другое.
— Не могу не сочувствовать вашим благим намерениям, — сказал Грегор в какой-то момент. — Пересадка мозга — дело отвратительное. Но вы должны были понимать: ваша попытка, ваш налет — это крохотное препятствие. Дом Бхарапутра попросту выметет разбитое стекло и продолжит работу.
— Но сорока девяти клонам это даст все, — упрямо заявил Марк. — Все твердят одно: «Я не могу с этим покончить, так что не буду делать ничего». И не делают. И все это продолжается и продолжается. И вообще, если бы мне удалось вернуться через Эскобар, как я и планировал, поднялась бы шумиха. Может, дом Бхарапутра даже попытался бы вернуть клонов законным путем — и тогда об этом узнала бы вся Вселенная. Уж я бы позаботился. Пусть я даже угодил бы в эскобарскую тюрьму. Где, между прочим, людям Бхарапутры было бы очень трудно до меня добраться. И может быть… может быть, этой проблемой заинтересовались бы и другие.
— А! — сказал Грегор. — Рекламный трюк!
— Это был не трюк! — прошипел Марк.
— Извините. Я не хотел сказать, что ваши усилия были тривиальны. Совсем напротив. Но, значит, у вас все же был долгосрочный план.
— Да, и он провалился полностью, как только я потерял контроль над дендарийцами. Как только они узнали, кто я на самом деле.
Его захлестнуло воспоминание о собственной беспомощности.
Понукаемый Грегором, Марк рассказал о смерти Майлза, о путанице с потерянной криокамерой и об их унизительном изгнании из пространства Архипелага Джексона. Он заметил, что высказывает неприятно много своих истинных мыслей, но… С Грегором было почти легко. Как ему это удается? Мягкое, почти сверхскромное поведение, за которым скрывается несравненное умение работать с людьми. Марк путано рассказал об эпизоде с Мари и о своем полубезумном пребывании в одиночном заключении, а потом бессильно замолчал.
Грегор задумчиво нахмурился и какое-то время ничего не говорил. Дьявол, он вообще почти ничего не говорил!
— Мне кажется, Марк, вы недооцениваете свои сильные стороны. Вы прошли испытание в бою и продемонстрировали отвагу. Вы способны взять на себя инициативу и рискнуть многим. У вас есть мозги, хотя иногда вам недостает… информации. Неплохие предпосылки, чтобы стать графом. Когда-нибудь.
— Никогда. Я не хочу быть барраярским графом, — решительно заявил Марк.
— Это может стать первым шагом к моей должности, — подсказал Грегор с легкой улыбкой.