Танец отражений
Шрифт:
— Я все равно не хочу быть графом Форкосиганом.
— В отсутствие Майлза у вас реально нет выбора.
— Чушь. — По крайней мере, он надеялся, что это чушь. — Вы только что говорили про заменяемые части. Если надо, прекрасно можно найти кого-нибудь другого. Я думаю, Айвена.
Грегор безрадостно улыбнулся. — Признаюсь, я сам часто использовал подобный довод. Хотя в моем случае речь идет о потомстве. Кошмары насчет судьбы отдельных частей моего тела — ничто в сравнении с теми, что касаются моих гипотетических будущих детей. А я не собираюсь жениться на какой-нибудь юной дебютанточке из высших форов, чье фамильное древо скрещивалось с моим шестнадцать раз за последние шесть
У него разболелась голова. В отсутствие Майлза… Будь Майлз здесь, все эти барраярские дилеммы были бы его уделом. А Марк был бы волен встретиться лицом к лицу… со своими собственными дилеммами. С собственными, а не доставшимися в наследство, демонами. — Это не мой… талант. Увлечение. Судьба. Не знаю, что. — Он потер шею.
— Страсть? — подсказал Грегор.
— Да, подойдет. Графство — не моя страсть.
Помедлив секунду, Грегор с любопытством спросил: — А какова же ваша страсть, Марк? Если не власть, не могущество, не богатство — его вы даже не упомянули.
— Богатство, достаточное, чтобы сокрушить Дом Бхарапутра, столь недосягаемо для меня, что просто… это не обсуждается. Для меня это не решение. Я… я… на свете есть людоеды. Дом Бхарапутра, его клиенты — и я хочу остановить людоедов. Ради этого стоит вставать по утрам. — Он сообразил, что говорит все громче, и вновь забился в кресло.
— Другими словами… у вас страсть к правосудию. Или, позволю себе заметить, Безопасности. Любопытным образом перекликающаяся с вашим, гм, прародителем.
— Нет— нет! — Ну, может быть… в определенном смысле. — Полагаю, на Барраяре тоже есть людоеды, только на них не сконцентрирован мой непосредственный личный интерес. Я мыслю не категориями правопорядка — ведь бизнес по пересадке мозга не является на Единении Джексона чем-то нелегальным. Так что полицейский — это тоже не ответ. — Или… это должен быть чертовский необычный полицейский. — Такой, как тайный агент-оперативник СБ? Марк попытался вообразить себе полицейского-детектива с каперским свидетельством в кармане. Почему-то ему все время представлялся его прародитель. Эти проклятые тревожащие подсказки Грегора! Не полицейский. Странствующий рыцарь. Графиня попала в яблочко. Но для странствующих рыцарей в мире больше нет места; полиция арестовала бы их.
Грегор откинулся назад с выражением чуть заметного удовлетворения. — Очень интересно. — У него был рассеянный, задумчивый взгляд человека, запоминающего кодовую комбинацию к сейфу. Грегор соскользнул с табурета и стал прохаживаться вдоль окна, разглядывая пейзаж внизу под другим углом. Остановившись лицом к свету, он заметил: — Похоже, ваш будущий доступ к… предмету вашей страсти весьма жестко зависит от того, вернется ли Майлз.
Марк разочарованно вздохнул. — Это не в моей власти. Мне никогда не позволят… и что я могу сделать такого, что не смогла СБ? Может, они его найдут. Со дня на день.
— Другими словами, — медленно подытожил Грегор, — в настоящий момент вы не в силах повлиять на самую важную вещь в вашей жизни. Мои искренние вам соболезнования.
Марк невольно и незаметно для себя перешел к полной откровенности. — Я здесь фактически пленник. Не могу ничего сделать и не могу уехать!
Грегор покачал головой. — А вы пытались?
Марк замер. — Ну… вообще-то пока нет.
— А-а. — Грегор отвернулся от окна, достав из внутреннего кармана пиджака пластиковую карточку, протянул ее через стол Марку. — Мой Голос доносится лишь в пределах интересов Барраяра. И все же… вот номер моего личного видео-комма. Ваш звонок будет проверен на допуск лишь одним человеком. Вы будете в списке. Просто назовите свое имя, и ваш вызов пропустят.
— Э-э… спасибо, — ответил Марк с осторожным замешательством. На карточке была лишь кодовая полоска и никаких других опознавательных знаков. Очень аккуратно он убрал ее.
Грегор коснулся булавки аудио-комма на своем пиджаке и заговорил с Кеви. Через несколько секунд в дверь постучали и она распахнулась, пропуская Айвена. Марк, принявший было крутиться в кресле Грегора — оно не скрипело, — смущенно выбрался из него.
Грегор с Айвеном обменялись словами прощания — столь же лаконично, как ранее поздоровались, — и Айвен увел Марка из комнаты в башне, когда они завернули за угол, Марк оглянулся на звук шагов. Кеви уже вел на императорскую аудиенцию очередного посетителя.
— Ну, как оно прошло? — вопросил Айвен.
— Я чувствую себя выжатым, — признался Марк.
Айвен мрачно улыбнулся. — Да, Грегор это может, когда он предстает как император.
— Предстает? То есть играет?
— О, он не играет.
— Он дал мне свой номер. — Думаю, мой у него есть.
Айвен поднял брови. — Добро пожаловать в закрытый клуб. Людей, у которых есть доступ, я могу пересчитать по пальцам, даже не снимая сапог.
— И… Майлз был одним из них.
— Разумеется.
Глава 14
Айвен, действуя явно по приказу, — Марк сразу догадался, что этот приказ исходил от графини, — повез его в город пообедать. Марк подумал с легким сочувствием, что Айвену приходится следовать множеству приказов. Они пешком отправились от замка Форхартунг в место под названием «караван-сарай». Очередной поездки в машине Марк избежал лишь благодаря узости улиц — переулочков — старого города.
Сам караван-сарай являл собой любопытный срез эволюции барраярского общества. Старейшая его сердцевина была вычищена, отреставрирована и превращена в милый лабиринт магазинчиков, кафе и маленьких музеев, посещаемый как городскими служащими в поисках обеда, так и явными туристами из провинции, приехавшими в столицу ради исторических святынь. Подобные преобразования концентрировались вокруг скоплений старых правительственных зданий ближе к центру района — таких, как замок Форхартунг над рекой; в дальней части к югу процесс обновления сходил на нет, и район там превращался в нечто запущенное, слегка опасное, отвечающее былой репутации караван-сарая как рискованного места.
По пути Айвен гордо указал на здание, где, по его словам, он родился в дни мятежа Фордариана. Теперь там был магазин, торгующий безумно дорогими коврами ручной работы и прочими старинными вещичками, предположительно сохранившимися со времен Изоляции. Судя по тому, как Айвен этот факт сообщил, Марк ожидал чуть ли не мемориальной доски на стене, но ее там не оказалось — он проверил.
После обеда в одном из маленьких кафе Айвена, чьи мысли вертелись теперь вокруг фамильной истории, обуяло намерение показать Марку тот кусочек мостовой, где его отца, лорда Падму Форпатрила, убили спецслужбы Фордариана во время того самого мятежа. Это сочеталось с общим мрачным историческим настроем сегодняшнего утра, и Марк согласился. Они опять двинулись пешком к югу. Перемены в архитектуре — от низких бурых оштукатуренных зданий первого века Периода Изоляции до высоких кирпичных домов его последнего столетия — демонстрировали, в должном ли направлении идете вы по караван-сараю.