Танец отражений
Шрифт:
— Сказали ли… что-нибудь еще в СБ? — робко спросил он. — Пока вы там были.
— Нет. — Она прошагала к окну и невидящим взглядом уставилась на паутину улиц и башни Хассадара. Марк последовал за ней. — То, что криокамеру нашли подобным образом… сильно пошатнуло наши надежды. Но по крайней мере подстегнуло наконец Эйрела в попытках наладить с тобой контакт. Ему удалось?
— Не… я не знаю. Он водил меня всюду, разное мне показывал. Он пытался. Пытался так сильно, что было больно смотреть. — И оставалось больно; комок боли застрял где-то возле его солнечного сплетения. Там, где пребывает душа — по
— Удалось, — выдохнула она.
Все это было слишком. Окно, безопасности ради, ударопрочное, но рука-то нет; это душа заставила его кулак сжаться, замахнуться и ударить.
Графиня стремительно перехватила его руку; попытка причинить себе вред не удалась, его кулак ударился в ее открытую ладонь и не попал по стеклу.
— Оставь это, — спокойно посоветовала она.
Глава 16
В комнате перед библиотекой висело на стене большое зеркало в резной раме ручной работы. Марк, нервничая, свернул в эту комнату, чтобы в последний раз оглядеть себя перед ним, прежде чем предстать на смотр графини.
Коричневый с серебром мундир младшего члена дома Форкосиганов мало скрывал форму его тела — ни старых диспропорций, ни новых, хотя, вытянувшись в струнку, Марк решил, что мундир придает ему некую грубоватую монолитность. К сожалению, стоило обмякнуть, и китель сделал то же самое. Сидел мундир в самый раз, что несло в себе угрозу: как восемь недель назад, когда его доставили, он был чуть великоват. Неужели какой-нибудь аналитик СБ просчитал, какой вес он наберет к сегодняшнему числу? С них станется.
Всего лишь восемь недель назад? У него было ощущение, что он заключен здесь целую вечность. Да, конечно, он в мягком заключении — как в старину, когда офицеру, давшему слово чести, позволялось ходить по крепости. Хотя с него слова никто не просил. Возможно, оно ничего не стоит. Он бросил рассматривать свое мерзкое отражение и устало потащился в библиотеку.
Графиня сидела на обитом шелком диване, аккуратно расправив свое длинное платье — высокий воротник, мягкое облако бежевого, покрытое сетью богатой медной и серебряной вышивки, перекликающейся с цветом ее забранных в косы на затылке волос. Ни пятнышка черного, серого или чего-то, говорящего о предчувствии траура; почти вызывающе элегантно. У нас все в порядке, словно говорил этот костюм, и очень по-форкосигановски.
Когда вошел Марк, они повернула голову, и сосредоточенный вид уступил место короткой, непринужденной улыбке. Он невольно улыбнулся в ответ.
— Хорошо выглядишь, — одобрила она.
— Вы тоже, — отозвался он и, поскольку это ему показалось слишком фамильярным, добавил: — мэм.
При этом слове она чуть приподняла брови, но никак его не прокомментировала. Марк подошел к ближайшему креслу, но, слишком взвинченный, чтобы сидеть, лишь облокотился на спинку. Порыв отстукивать правой ногой какой-то ритм по мраморном полу он подавил. — И насколько, по вашему, мы их сегодня поразим? Ваших друзей-форов.
— Ну, ты несомненно поглотишь их внимание, — вздохнула она. — Можешь на это рассчитывать. — Взяв небольшой коричневый шелковый кошель с вышитым на нем серебряным форкосигановским вензелем, она протянула его Марку. Внутри завлекательно позвякивали тяжелые золотые монеты. — Когда ты, как представитель Эйрела, вручишь его Грегору на церемонии уплаты налогов нынче вечером, это послужит для всех официальным извещением, что мы объявляем тебя законным сыном и что ты с этом согласен. Шаг Один. Их последует еще много.
А в конце этого пути — графство? Марк совсем насупился.
— Что бы ты ни чувствовал, чем бы в конце концов ни завершился нынешний кризис — не позволяй им видеть, как ты трясешься, — посоветовала графиня. — Система форов всего лишь умозрительна. Убежденность заразна. Как и сомнение.
— Вы считаете систему форов иллюзией? — спросил Марк.
— Привыкла считать. Хотя теперь я назвала бы ее творением, которое, как и все живое, должно непрерывно воссоздаваться. Мне случалось видеть барраярскую систему неудобной, прекрасной, развращенной, дурацкой, благородной, раздражающей, безумной и поразительной. Большую часть времени она выполняет почти всю правительственную работу, что в среднем и делает любая система.
— Так… одобряете вы ее или нет? — озадаченно спросил он.
— Не уверена, что мое одобрение имеет значение. Империя похожа на огромную, обрывочную симфонию, которую сочиняет комитет. Уже триста лет. А исполняет ее компания музыкантов-любителей. Она обладает гигантской инерцией и по сути очень хрупка. Не то чтобы она стабильна или неизменна. Но может раздавить тебя, как слепой слон.
— Очень воодушевляющая мысль.
Она улыбнулась. — Сегодня вечером мы не бросим тебя в окружении совершенно незнакомых людей. Там будут Айвен и твоя тетя Элис, и молодые лорд и леди Фортала. И прочие, с кем ты уже встречался здесь за последние пару недель.
Плоды всех этих мучительных ужинов в узком кругу. Еще до болезни графа в особняк Форкосиганов был устроен парад избранных посетителей, с которыми знакомили Марка. Графиня Корделия в преддверии сегодняшнего вечера решительно продолжила этот процесс, невзирая на медицинский кризис, случившийся неделю назад.
— Я жду, что все будут по очереди выспрашивать нас о состоянии Эйрела, — добавила графиня.
— И что мне им говорить?
— Чистая правда всегда выигрышней. Эйрел в Имперском госпитале, ожидает, пока ему вырастят сердце для трансплантации. Пациент он очень трудный. Его терапевт попеременно грозится то привязать его к кровати, то подать в отставку, если Эйрел не будет себя хорошо вести. А во все медицинские подробности тебе вдаваться не надо.
Подробности, которые дали бы понять, как сильно пострадал премьер-министр. В самом деле. — А если меня спросят про Майлза?
— Рано или поздно… — она вздохнула. — Если СБ не найдет его тело, то рано или поздно надо будет официально объявить о его смерти. Пока Эйрел жив, я бы предпочла, чтобы поздно. Никто, кроме самых высоких чинов СБ, императора Грегора и нескольких должностных лиц в правительстве, не знает, что Майлз — не просто курьер СБ, офицер в скромном звании. Совершенно истинным утверждением будет «он отсутствует по делам службы». Большинство из тех, кто спросит тебя о нем, будет готово примириться с фактом, что СБ не сообщила тебе по секрету, куда и как надолго его отправила.