Танец с Дьяволом

Кеньон Шеррилин

Она подняла голову и показала ему язык, а потом отстранилась, чтобы усесться у перил рядом с его босой ногой.

— Я хочу съесть ее, акри. Она злая.

— Большинство богов такие.

— Нет, неправда. Некоторые, да, но я больше всего люблю атлантов. Они очень милые. Большинство из них. Ты же никогда не встречал Аркона?

— Нет.

— Так вот, он тоже мог быть злым. Он был блондин, как ты, такой же высокий, даже выше тебя и симпатичный, как ты, но не настолько. Я не думаю, что есть кто-то красивее тебя. Даже боги. Ты точно

один единственный такой… О, — запнулась она, вспомнив его близнеца, — Ну… ты все-таки не один такой, правда? Но ты симпатичнее, чем тот, другой. Он просто плохая копия. Он может только мечтать, чтобы быть таким, как ты.

Улыбка Эша стала шире.

Сими подперла подбородок пальцем и остановилась на мгновение, словно собираясь с мыслями.

— Так, и о чем я говорила? О, вспомнила. В отличие от тебя, Аркон мало кого любил. Помнишь ту штуку, которую ты делаешь, когда сильно-сильно злишься? Когда вещи разлетаются в стороны, горят, разбиваются и все такое? Он тоже мог так делать, только не так красиво и изящно, как ты. В тебе полно изящества, акри. Больше, чем у других. Но я опять отвлеклась. Аркону я нравилась. Он говорил: «Сими, ты первосортный демон». Кто-нибудь когда-нибудь видел второсортного демона? Вот что интересно.

Эш увлеченно слушал, как она неспешно рассказывает о богах и богинях, которым поклонялись, когда он был смертным. Богам и богиням, которые давным-давно мертвы. Он любил слушать ее запутанные рассказы с причудливой логикой.

Сими напоминала ребенка, пытающегося понять мир и что-то запомнить. Никто не мог сказать, что вылетит из ее рта в следующую минуту. Она все видела ясно, как дитя.

У тебя есть проблема — покончи с ней. Конец проблемы.

Хитрости и политика были выше ее понимания.

Сими просто была. Она была не аморальной или злобной, а просто жутко молодым демоном с божественными силами, слишком далеким от понятий обмана или предательства.

Как же он завидовал ей в этом. Именно поэтому Ашерон так тщательно оберегал ее. Он не хотел, чтобы Сими выучила те жестокие уроки, что преподали ему.

Она заслужила детство, которого никогда не было у него. Защищенное и безопасное. Где никто не смел причинить ей боль.

Ашерон не знал, что бы делал без нее. Когда ему подарили Сими, она была не более, чем младенцем. Поскольку ему самому едва исполнилось двадцать один, они, можно сказать, вырастили друг друга. Они оба остались последними в своем роде на земле. Более одиннадцати тысяч лет они были вдвоем. Сими была частью его, также как любой жизненно важный орган. Без нее он бы умер.

Дверь храма открылась. Сими зашипела, обнажая клыки, показывая, что Артемида вернулась раньше.

Ашерон обернулся, чтобы убедиться. Конечно же, богиня целенаправленно приближалась к нему.

Он устало вздохнул. Артемида резко остановилась, увидев Сими у его ног.

— Что оно делает вне твоей руки?

— Болтает со мной, Арти.

— Сделай так, чтобы оно ушло.

Сими фыркнула.

— Я не обязана делать так, как ты говоришь, ты, старая корова. И ты старая. Сильно-сильно старая. И корова тоже.

— Сими, — позвал Эш, делая ударение на имени, — пожалуйста, вернись ко мне.

Сими бросила злобный взгляд на Артемиду и стала темной, расплывчатой тенью. Она подвинулась к нему и легла на грудь, обернувшись большим драконом, обвивающим огненными спиралями торс и обе руки.

Эш мрачно рассмеялся. Так Сими обнимала его и одновременно выводила Артемиду из себя. Та ненавидела, когда Сими покрывала собой так много его тела.

Богиня испустила звук отвращения.

— Пусть оно передвинется.

Ашерон скрестил руки на груди.

— Почему ты вернулась так рано?

Она занервничала.

Возникшее ранее плохое чувство усилилось втрое.

— Что произошло?

Артемида подошла к колонне, обвила ее рукой и прильнула к мрамору. Она играла расшитым золотом краем пеплоса, взволнованно закусив губу.

Эш сел прямо, его желудок свело узлом. Если она вела себя настолько уклончиво, значит что-то пошло чертовски не так.

— Рассказывай, Артемида.

Она выглядела раздраженной и злой.

— Почему я должна тебе рассказывать? Ты просто разозлишься на меня, а ты и так постоянно такой. Я тебе скажу, и ты захочешь уйти, а уйти ты не можешь, значит, будешь орать на меня.

Узел в животе затянулся еще туже.

— У тебя три секунды на то, чтобы все рассказать или я забуду о твоем страхе, что кто-то из твоей семьи узнает о моем пребывании в твоем храме. Я воспользуюсь силами и сам выясню, что случилось.

— Нет, — оборвала она, поворачиваясь к нему. — Ты не можешь этого сделать.

У него задергалась челюсть.

Артемида отступила, так чтобы между ними оказалась колонна. Она глубоко вздохнула, как будто набираясь сил, а потом заговорила, как маленький, испуганный ребенок.

— Танатос вырвался на свободу.

— Что? — Взревел Ашерон, опуская ноги на пол и вставая.

— Видишь! Ты уже кричишь.

— О, поверь, — выдавил он сквозь сжатые зубы, — это еще не крик. Я даже близко не подошел. — Эш оттолкнулся от перил и начал раздраженно мерить длинный балкон шагами. Он прилагал все силы, чтобы не сорваться. — Ты обещала отозвать его.

— Я пыталась, но он освободился.

— Как?

— Не знаю. Меня там не было, а теперь он отказывается слушаться.

Эш злобно взглянул на нее.

Танатос гулял на свободе, а единственный, кто мог его остановить, был заперт под домашним арестом в храме Артемиды.

Черт бы побрал ее хитрости и обещания. Он не мог покинуть храм. В отличие от Олимпийцев, однажды дав слово, он был им связан. Нарушение клятвы убьет его. В буквальном смысле.

Гнев клубился в нем. Если бы Арти послушала его в первый раз, им бы не пришлось вновь переживать этот кошмар.