Танец с Тенью
Шрифт:
Он был уверен — она встанет и уйдет. Может быть — ударит. Проклянет. Убьет, в конце концов.
А она, грациозным движением сбросив с плеч халат, подвинулась к нему ближе, скользнув по коленям всем телом, обжигая его близостью прикосновения, обвила шею руками и, прошептав еле слышно: «Ну и пусть!» — порывисто впилась в его губы поцелуем. Страстным, голодным.
Он отвечал на ее поцелуй очень медленно. Словно опасаясь: она передумает.
Смог сдержать себя до счёта «пять». И сорвался. Он снова сорвался. С ней — уже в который раз. «Рептилоид?» —
Хватило ума лишь не упасть прямо на усыпанный осколками чашки пол. Подхватить свою добычу и унести в широкую постель, как волк утаскивает молодого оленя.
Только вот его олень был голоднее всех волков в округе. Она словно с ума сошла.
Фил думал, что успел изучить ее — холодную и расчетливую ведьму. Много раз видел, как она обращалась со своими мужчинами. Цинично. Хладнокровно. И никогда не видел в ее глазах обожания, нежности, страсти.
Всего того, что ловил сейчас во взгляде, адресованном ему. Ему одному. За что Филу такое чудо? Возбуждающее в нем самые низменные животные инстинкты одним взглядом. Тем самым. Бесконечно восхищенным. Так самка смотрит на своего вожака. Почему?
Сегодняшняя ночь в Гурзуфе была ночью вопросов. Завтра, уже завтра им придется искать и находить на них ответы.
Не сейчас. Сейчас — их в мире только двое. Прикосновения, поцелуи, стоны, блаженство. Дыхание в унисон, объятия — словно от их силы зависела жизнь. Они цеплялись друг за друга как утопающие. Падали и вновь взлетали. Не могли никак насытиться, не могли напиться.
И под утро, когда уже, казалось, сил не было даже на сон, маг, нежно обнимающий свою мечту, зарываясь в рыжие волосы руками, целуя каждую ресницу медовых глаз, качая ее, словно малое дитя, вдруг произнес, так тихо и буднично-просто:
— Любимая.
Прислушался к странному слову, едва слышно рассмеялся. Посмотрел в ее распахнувшиеся вдруг глаза и прошептал строго и серьезно:
— Единственная моя, любовь моя. Больше жизни люблю тебя. Спи.
Бесконечно нежно. Абсолютная правда.
35. Влюбленные уходят в туман
"Женщины творят историю, хотя история запоминает лишь имена мужчин"
22 мая, вечер и ночь, Санкт-Петербург — Гурзуф.
Битый час Лер посвятил полной переделке всей системы магической безопасности «Норы».
Главным требованием, выдвинутым им, и высокопрофессионально (надо признать) исполненным Аленкой, была абсолютная невозможность без личного участия хозяина как входить, так и выходить из квартиры.
— Ты пойми меня, солнц. Четыре покушения за три дня — многовато даже для такого лакомого кусочка, как я.
— Поняла, — беспрерывно жующая Аленка заканчивала активацию очередного охранного контура, — теперь даже случайно залетевший сюда комар будет кусать тебя до скончания века. Не вылетит.
— Гарантируешь?
— Не смогу. Все сделано не просто под твою руку и тепловое отражение, а еще и не измененную магическим вмешательством ауру. Зачарованный, ты сюда тоже не попадешь. Пока сам не отменишь. Заклинание отмены усилений ты помнишь. На всякий случай — я продублировала его в контору. Отцу закинула экстренный электронный ключ, который сработает, если ты тут будешь в опасности, что подтвердит группа вот этих датчиков. Лер, даже высшие эшелоны людской власти так не охраняются!
Она устала. Сердилась.
— Так. Молодец. Где душ, помнишь? Домой я тебя не отпускаю, утром отвезу.
— Я помыта. Ничего не надо, принеси мне мою сумку. Мне в гостиной упасть?
— Я уйду в гостевую, тебе — моя роскошная кровать. Все лучшее — детям. Пойдем.
Он легко подхватил увесистую сумку Алисы, аккуратно взял девушку за руку и повел в спальню.
В комнате было темно, но она тут же начала принюхиваться.
«Яги, придется начинать раньше времени!» — успел подумать Лер.
— Макс?! Что ты тут делаешь?! — молниеносно узнав мужа, она закричала, мгновенно взвинтив тембр голоса от хрипа до истошного визга.
Делать было нечего. Гуло собрался с духом и отдал ей мысленный приказ:
«Замри и замолчи!» — на что Арина буквально остекленела.
Макс, до этого момента судорожно отступающий от жены к стене спальни, свирепо зарычал и кинулся к ней.
«А вот теперь, дети мои, откиньте и забудьте все обиды. Вспомните, как сильно вы друг друга любите и как плохо вам тут было друг без друга». Как смог, так и сформулировал.
Вот не волшебник он, ой, не волшебник.
Гуло совсем не был уверен в том, что такого рода «команды» будут выполнены, как все те, что он уже испытывал на людях. Мысленно произнесенные, они больше походили на проповедь. Включил свет. Ему нужно было видеть. Очень волновал Гуло и тот факт, что их не двое, этих жертв его необычных способностей. Как там их деть?
Супруги еще несколько мгновений пристально смотрели друг на друга. Аленка — с явной неприязнью. Макс — нежно, даже с состраданием. Потом что-то изменилось.
Девушка опустила глаза, нервно вздохнула. Вздрогнула всем телом, обхватила хрупкие плечи руками, став словно особенно беззащитной и уязвимой.
Макс, птицей перелетевший через огромную кровать, нежно прижал к груди жену, целуя ее темноволосую макушку. Алиса всхлипнула, тесно вжавшись в огромное тело мужа. Подняла лицо, зажмурившись, словно от света. Тигр медленно, нежно, будто боясь спугнуть свое недоверчивое счастье, поймал ее губы своими. Женщина тут же обмякла в его руках, точно марионетка, безвольно повисшая на ниточках. Уберегая ее от падения, Макс подхватил Алису на руки, словно падающую птицу. Снова поцеловал. Потянулась, ответила.