Танго алого мотылька

Ветер Морвейн

Кирстин наконец получила возможность ощупать пространство кругом себя. Сначала ложе, похожее на койку в кабинете терапевта, с жёстким матрасом, достаточно толстым, чтобы тело не затекало, проведя на нём много часов. Потом потянулась к лицу, скользнула пальцами по скулам и растрепавшимся прядям волос, и испустила облегчённый вздох, обнаружив у себя на щеках такую же прорезиненную повязку, закрывавшую пол-лица.

– Не снимать, – распорядился Мастер.

Кирстин перестала ощупывать повязку, оставив руки лежать на щеках, и, спустив ноги на пол, дала себе

несколько секунд, чтобы привыкнуть к прикосновению холодных плит – кафеля или чего-то наподобие него.

Затем напряглась. Мастер не торопил её и новых приказов не отдавал, потому Кирстин получила несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, немного обвыкнуться со своим новым положением.

Мгновенно рванув с лица повязку, она успела увидеть коренастую фигуру в маске, похожей на укороченный противогаз, полностью закрывавший лицо, прежде чем соскочила с койки и рванулась к прямоугольнику двери.

Кирстин успела сделать один шаг – её шатало, голова закружилась – а через мгновение разряд электричества ударил в плечо и заставил её осесть на пол.

Кирстин рухнула как подкошеная, больно ударившись бедром, и тут же закричала – когда вдогонку первому полетел второй разряд.

Она видела ноги Мастера над собой и сжалась, опасаясь, что тот ударит, но Мастер лишь переступил через неё и сунул под нос длинный, похожий на искусственный фаллос шокер.

– Это всегда будет ждать тебя, если ты надумаешь поиграть со мной. Поговорим, когда выучишь первый урок.

Шокер уткнулся Кирстин в грудь, и она попыталась закричать, но третий удар током заставил её потерять сознание.

С тех пор прошло несколько дней – сколько именно, Кирстин не знала, потому что внутри её камеры не изменялось ничего.

В следующий раз она снова очнулась в темноте, но та уже не испугала её, потому что теперь Кирстин знала, что дело не в глазах.

Руки снова были зафиксированы над головой, а ноги – разведены широко-широко.

Когда Мастер появился в следующий раз, то молча принялся гладить её. Прикосновения заставляли тело дрожать, и некоторые из них отзывались тянущим чувством внизу живота, но Кирстин всё равно было противно, и возбуждение быстро сходило на нет.

– Разве это не приятно, когда я глажу тебя? – спросил мастер, когда пришёл в третий раз и снова начал водить ладонью по её животу.

– Нет, – отрезала Кирстин, и она не врала: от прикосновений только сильнее хотелось сбежать.

А теперь он пришёл, когда в Кирстин был вставлен отвратительный жужжащий предмет, и от одной мысли о том, что незнакомый мужчина сейчас видит её распятую на кровати, с предметом, торчащим наружу из щели между ног, Кирстин захотелось плакать, как это было с ней в первые дни.

Рука Мастера коснулась её, и слёзы навернулись на глаза.

– Я убью тебя, – прошептала Кирстин, но ответом ей стал лишь лёгкий расслабленный смех.

– Это очень забавно звучит, когда ты вот так вот изгибаешься под моей рукой.

Кирстин не верила ему. Изгибаться она не могла.

Тело словно судорогой свело, и она вжималась в койку изо всех сил, только чтобы отдалиться от руки хотя бы чуть-чуть.

А потом Мастер взялся за кончик вибратора и, слегка потянув на себя, вырвал из груди Кирстин непрошенный вздох. В следующую секунду он вогнал фаллоимитатор глубже и сильней, и вздох сменил вскрик.

– Нравится? – спросил Мастер.

– Нет, – слёзы прочертили дорожки по щекам, вытекая из-под повязки, они бежали к губам и солёными каплями падали на язык.

– Тебе нравится, – повторил Мастер, – а если нет – тебе лучше научиться говорить, что это так, потому что иначе тебя придётся утопить.

Кирстин замолкла, опасаясь сказать что-то ещё – что-то, что разозлит Мастера сильней.

А тот продолжил задумчиво шевелить фаллосом внутри неё, иногда доставляя острое, незнакомое удовольствие – а иногда причиняя режущую боль.

– Зачем ты это делаешь? – спросила Кирстин, силясь справиться.

– Потому что этим не захочет заниматься тот, кто заплатит за тебя.

– Ты думаешь, что такая, раскрытая я больше понравлюсь ему?

Ответом Кирстин стал негромкий, но неприятный смех.

– Тот приборчик, который сейчас в тебе, в диаметре не больше сантиметра – у основания ещё меньше того. Вход останется девственным, чтобы твой хозяин чувствовал, что ты – только для него. Но никто не захочет слушать твои крики: «Ах! За что! Я не собираюсь целовать чужих мужчин!» – и потому я беру эту часть на себя.

У Кирстин по виску пробежал холодный пот, когда Мастер почти дословно повторил слова, которые она сама писала Охотнику когда-то давно.

– Ненавижу вас всех… – выдохнула она.

– Это не растрогает меня, – ответил Мастер, и по голосу его Кирстин чувствовала, что тому действительно всё равно, – главное, чтобы ты хотела, чтобы кто-то повертел членом внутри тебя. По крайней мере, сейчас.

– А потом?

– Когда ты смиришься с этой простой истиной, мы начнём второй этап.

Глава 8. Гнев

Утром пятнадцатого апреля Рей просыпался с трудом. Сон не хотел отпускать, и в голове клубилась вязкая муть.

Будильник, однако, звонил уже в третий раз, и чтобы заткнуть его наконец, нужно было спустить ноги с кровати, прошлёпать к письменному столу и отключить телефон.

Закончив этот героический поход, Рей пригладил волосы рукой и, направившись на кухню, задержался ненадолго у входа в ванную, чтобы решить, что сначала – завтрак или душ.

Из зеркала над раковиной на него смотрело невыспавшееся бледное лицо, волосы на голове напоминали стог соломы. Подобных картинок Рей не любил, зато очень любил чистоту. Поколебавшись, он всё-таки прошёл на кухню, закинул в стакан блендера оставленные в холодильнике порции черники, шпината и моркови, добавил и белковый коктейль – он чередовал три стоящих у стены банки: шоколад, клубнику и ваниль. Сегодня была ваниль. Орехи и имбирь будут на обед, уже без коктейля.