Танго алого мотылька
Шрифт:
«Всё хорошо», – сказал Рей себе. Он снова зашёл на фейсбук и в нескольких словах выразил своё сочувствие. «Надеюсь, вам удастся её найти, буду рад, если будете держать в курсе событий», – подвёл он итог и теперь уже отложил планшет совсем.
Закончив работать около трёх часов, он, как и планировал, отправился в агентство – выбрать парочку девочек, с которыми можно было провести ночь.
«Нужно провести пробы», – так он это называл.
К вечеру он уже сидел в клубе и потягивал лёгкий коктейль, и два
Рей, тем не менее, никак не мог отделаться от чувства, что что-то идёт не так. И от того прикладывался к губам то одной, то другой в два раза чаще, чем делал бы это в любой другой день.
Кирстин начинало казаться, что она сходит с ума.
В обступившей со всех сторон темноте ей чудилось, что она чувствует, как растут её собственные волосы.
Хуже всего была невозможность коснуться чего бы то ни было рукой. Осязание, через которое она привыкла познавать мир, сейчас было недоступно для неё так же, как и зрение.
Кирстин пыталась отвлечься, думая о колледже, о Лоуренсе и о сестре. О том, как вернётся домой – но вместо этого в голове крутились лишь мысли о том, какая она дура. О том, что никто не вспомнит её и никто не ищет – как и сказал Мастер, когда она только попала сюда.
Если бы её искали – то давно бы уже нашли. Следовало это признать.
От этих размышлений Кирстин захотелось плакать – уже в который раз за прошедшие дни.
Она по-прежнему не знала, сколько времени прошло.
Мастер больше не освобождал её. Приходил он теперь по большей части для того, чтобы пошевелить рукой у Кирстин между ног – и от этого Кирстин чувствовала себя бревном, резиновой куклой, у которой из всех возможных желаний и чувств осталась лишь функция «секс».
Как и прежде, иногда Мастеру удавалось её завести, но отвращение, которое Кирстин испытывала к себе и к его рукам, мгновенно убивало малейшие следы возбуждения.
– Тебе будет тяжело, если ты не примешь себя такой, какая ты есть, – говорил Мастер.
Кирстин решила не вступать с ним в диалог. Ей хватило опыта с Охотником, и теперь она понимала, что мужчина просто пытается вывести её на откровенность, которая затем помогла бы ему Кирстин дрессировать.
Через какое-то время Мастер решил, видимо, зайти с другой стороны.
В очередной раз остановившись у койки, на которой лежала Кирстин, он произнёс:
– Я освобожу тебя. Если попробуешь выкинуть какой-то трюк, получишь разряд.
Кирстин кивнула, не особо задумываясь о том, разглядит ли Мастер её жест.
Эластичные ленты сначала оказались сняты с её ног, а затем и с рук.
Кирстин попыталась сесть – но тело почти не слушалось её.
– Если всё сделаешь хорошо, – сказал Мастер, пока Кирстин судорожно пыталась растереть непослушные руки – не столько онемевшие, сколько одеревеневшие от долгой неподвижности, – я не стану привязывать тебя, когда уйду.
Кирстин вскинулась. Перспектива
– Что я должна делать? – внезапно охрипшим голосом спросила она.
– На колени, – прозвучал приказ.
Кирстин колебалась, но недолго. Дни – или недели – проведённые без движения в темноте – что-то изменили в ней. Всё происходящее казалось сном, и она уже не чувствовала себя собой – студенткой Эдинбургского Университета, которой нужно готовиться к семинару по античной драме, подрабатывать, чтобы накопить немного на каникулы, выбирать какие-то билеты и вообще что-либо думать, чтобы устроить свою жизнь.
Античная драма разворачивалась вокруг неё во всей красе. Любые естественные потребности справлялись за неё – но и мысли её явно не интересовали никого. Она стремительно тупела. Стеснение полностью оставило её.
Нащупав край кровати, Кирстин осторожно опустилась на колени. Гладкий кафель холодил кожу – теперь, когда Кирстин могла коснуться его руками, она была уверена, что это именно он.
– Держи руки за спиной, – прозвучал второй приказ.
Кирстин послушно убрала руки за спину.
Затем послышалось короткое «вжик», и в губы ткнулась горячая, пахнущая потом плоть.
Кирстин дёрнулась, её едва не вырвало, но рука Мастера тут же схватила её за подбородок и удержала в прежнем положении.
– Соси.
– Я никогда…
– Я знаю. Всё бывает в первый раз.
Ком подступил к горлу Кирстин. Она не могла заставить себя – даже обещание освобождения от пут не могло помочь.
– Я не могу, – выдавила она.
Вместо того, чтобы отвечать, Мастер поднёс шокер к её плечу и дал короткий разряд.
– Ты сделаешь это – сейчас или потом. Вопрос только в том, сколько боли перед этим ты перенесёшь.
– Я не смогу.
– Если ты не сможешь сделать этого сама – значит, ты не годишься для той работы, которую мы приготовили для тебя.
– Вы меня отпустите? – Кирстин и сама понимала, как наивен этот вопрос, но на всякий случай задала его. – Или убьёте, чтобы я никому о вас не рассказала?
– Ни то, и ни то. Тебя отправят в бордель в Дубай. Там твоя добрая воля ни к чему. Ты всё равно будешь сосать и подставлять зад. В крайнем случае – без зубов.
Кирстин подавилась комом, подступившим к горлу, но всё же приоткрыла рот и попыталась обсосать комок плоти, который висел около её губ.
Член Мастера ещё не встал – мягкий, как коровье вымя, прикоснувшись к языку, он вызвал у Кирстин новый приступ тошноты.
Кирстин попыталась подавить его и чуть отстранилась, чтобы сглотнуть рвоту. Рука Мастера тут же за волосы попыталась притянуть её к себе.
– Не ломайся, девочка. Все твои друзья всегда знали, что тебе понравится обслуживать мужиков и сосать. Даже твой отец видел это в тебе. Я просто помогаю выйти наружу тому, что и без того живёт внутри тебя.