Танго на троих
Шрифт:
Я отрицательно качнула головой – не верю, не понимаю.
– А ты знаешь, Диан, у нас тут совсем беда с французским языком. Никак не получается найти нового преподавателя, ученики бойкот объявили – никого после Мадам не воспринимают. – Было так странно слышать от Шерхана это «мадам», но на сердце потеплело – «никого не воспринимают», значит, помнят и любят.
Мы ещё долго обсуждали школьные проблемы, моё возвращение и снова говорили о маме. Шерхан так же сообщил, что я не смогу больше зайти к нам с мамой домой, в нашу комнатку в общежитии, потому что теперь в ней живут чужие люди, а все вещи забрали наши родственники. Это бабка что ли? Вот ведь старая стервятница, ищи теперь
– Вот, отвоевал его в милиции. Хотел на память себе оставить, но теперь вижу, что тебе он нужнее – застенчиво проговорил он, протягивая мне телефон, а я прижалась к его груди и заплакала.
Так и просидели мы с Шерханом в его кабинете со слезами и воспоминаниями до конца уроков. Встречаться сегодня больше не хотелось ни с кем, и Шерхан вызвался отвезти меня пообедать и потом подбросить домой к ненавистной бабке.
Жила Эльвира почти в центре города в двухуровневом доме, огороженном высоким забором. После смерти моего деда вдова была безутешна целых три месяца, а потом её утешил настоящий полковник и забрал к себе за высокий забор. У тёткиной семьи была отдельная квартира, а трёхкомнатную сталинку бабка сдавала большой армянской семье. И это в то время, когда мы с мамой ютились в общежитии, на окраине города в десятиметровой тесной комнатёнке.
Я попросила Шерхана не подвозить меня к самому дому. Было ещё не поздно и мне хотелось пройтись пешком и подумать. Сегодня четверг и мы договорились с директором, что к занятиям я приступлю в понедельник. О справке для школы он обещал позаботиться сам. Зачем кому-то было знать, где именно восстанавливали моё душевное равновесие в период моего отсутствия в школе. Ещё Шерхан приобрёл для меня новую сим-карту и пообещал регулярно пополнять баланс. И, пресекая на корню моё смущение, заявил:
– Позволь мне хоть немного о тебе позаботиться. Ведь это самое малое, что я теперь смогу сделать для твоей мамы. Я готов был отдать ей всё, что у меня есть, но она даже не принимала мои скромные подарки. Я давно готов был оставить свою семью, но она не позволяла мне даже думать в этом направлении. Прости, что говорю это тебе, но хочу, чтобы ты знала – я на многое был готов ради Леночки, ведь я любил её. Твоя мама была ангелом на земле, а теперь она приглядывает за нами сверху.
В глазах мужественного Шерхана заблестели слёзы, но он встрепенулся и продолжил:
– Я не хочу, чтобы ты сильно обременяла своих неожиданных родственников и не хочу, чтобы у них был повод обвинять тебя в неоправданных тратах. Поэтому я буду тебе каждую неделю выдавать деньги на проезд и другие мелкие расходы, и не спорь со мной! – Шерхан заметил мои расширившиеся глаза и раскрытый в попытке возразить рот. – Ведь я объяснил тебе свои мотивы и не будем больше возвращаться к этому. Можешь не обольщаться, моя дорогая, спонсировать буду скромно, но ты пообещаешь непременно ко мне обращаться, если денег не будет хватать. – С этими словами он сунул в мою руку несколько свёрнутых купюр и сжал мой кулак.
– Ну, обещаешь?
– Обещаю, Денис Палыч, – от волнения мой голос перешёл на шёпот.
– И родственникам своим об этом молчок. А по поводу работы пока даже и не думай. Поговорим о подработке, когда тебе исполнится хотя бы четырнадцать.
–Так мне уже скоро тринадцать, а выгляжу я вообще на шестнадцать, – капризно промямлила я, а Шерхан недовольно поморщился.
–Так, всё, тема закрыта. Иди уже, а то я и так с тобой задержался. И в понедельник в школу, как штык, поняла? – снова включился грозный
Я согласно кивнула и выскользнула из машины в февральскую стужу.
Я не любила февраль. После новогодних каникул зима теряла своё очарование, и хотелось весны. Этот же февраль стал для меня самым ненавистным. Хорошо, что ему осталось жить несколько дней, но, видимо, он не желал сдавать свои позиции, и ударил лютым морозом по моему недовольству.
До бабкиного дома оставалось совсем немного, и я замедлила шаг. Лучше мёрзнуть, чем лицезреть лживую старую ведьму. Ну как старую – для своих пятидесяти шести выглядела она супер. Конечно, с позиции моих лет было сложно оценивать столь почтенный возраст, но бабкой бабка не выглядела. И тем приятнее мне было подчеркнуть её старушечий статус. Подойдя к калитке, я тяжело вздохнула и, как только потянулась к звонку, автоматические ворота раскрылись, и показалась морда синего «BMW». За рулём сидел бабкин, уже отставной, полковник. Недовольно зыркнув на меня сквозь лобовое стекло, Полкан выехал со двора, а я успела проскочить в закрывающиеся ворота. Может, вообще повезёт остаться незамеченной?
Потихоньку войдя в дом, я сняла сапожки и спрятала их в шкафчике, в прихожей. Из гостиной раздавались женские голоса, значит, бабка была не одна. Не снимая верхней одежды, я на цыпочках кралась в комнату, выделенную для моего временного проживания, и чуть не подпрыгнула от визгливого женского выкрикивания:
– Ты в своём уме, мам? Эта грязная потаскуха разрушила мою жизнь, а я должна заботиться о её мерзком отродье?
– Не горячись, Надюша, она уже взрослая девочка и вполне самостоятельная. Ей просто нужна крыша над головой и трёхразовое питание. Ну и пригляд, конечно, нужен, чтобы не принесла нам сюрприз. Она красивая девочка и выглядит гораздо взрослее своих лет.
– Фу, мама, у тебя испортился вкус? Ты называешь красивой эту черномазую дочь шлюхи?
– Поаккуратнее с выражениями, Надежда, ты говоришь о моей дочери и твоей сестре, – повелительным тоном заявила бабка.
– Раньше тебя это не сильно беспокоило, – собеседницу не проняло замечание.
– Раньше, Надя, моя дочь была жива и виновата перед нами, а теперь её нет и винить уже некого, и ничего уже не исправишь, – голос бабки стал тоскливым и уставшим.
– Ах, так теперь она и не виновата ни в чём? Сама сдохла, а нам подкинула свою ублюдочую чурку!
– Надя, я, кажется, попросила тебя выбирать слова. Диана тоже моя внучка и, между прочим, твоя родная племянница. Да и сколько уже можно оплакивать свою разбитую жизнь? Ты ведь не обделена ничем – прекрасный муж, дети, квартира, собственный бизнес. Разве ты недовольна? Судя по тому, как быстро от тебя отказался твой первый муженёк, вряд ли ты была бы с ним счастлива, – припечатала бабка свою зарвавшуюся сучку-дочку.
– Ну, спасибо, мама, не ожидала от тебя такой поддержки. Внучка, говоришь? Так оставь её себе и целуй в её чёрную задницу.
– Ты ведь знаешь, что я не могу, что это даже не мой дом. Леонид Петрович и так уже злится. Ты хочешь, чтобы я осталась одна, без мужа? – тусклым голосом жаловалась бабка.
– Он и так тебе не муж. И это, видимо, ты хочешь лишить меня мужа. Думаешь, Эдик мечтает воспитывать подкидыша?
– Да твой Эдик слова не скажет, даже если ты привезёшь домой троих голодных оборванцев. Ты давно загнала его под каблук, а у меня совсем другая ситуация. И как ты справедливо заметила, Лёня мне не муж и моё положение в этом доме пока слишком шаткое. Я буду помогать тебе деньгами на содержание Дианы, но ты должна её взять, Надя. Если мы с Лёней разойдёмся, думаешь, только я пострадаю? Ты забыла, сколько всего он для вас делает?