Танго с Бабочкой
Шрифт:
Она не была влюблена в Стива никоим образом; он даже не очень привлекал ее. Но он был умным, образованным, человеком совести (ему сделали выговор в прошлом году за то, что он велел своим студентам выйти из аудитории и не возвращаться до тех пор, пока Никсон не отзовет обратно наши войска из Вьетнама), и он прозрачно намекнул, что ему нравятся женщины с рубенсовскими формами. Он был также старше ее и намекал на то, что является весьма опытным любовником.
Это было как раз тогда, когда Энн задумала сделать решительный шаг и выяснить, каково то, чего она пока не знала. Некоторые тайны должны были наконец открыться ей сегодня вечером, и она едва могла
— Если я тебе больше не нужна… — сказала она, когда допила «Метракал».
Беверли улыбнулась:
— Возьми отгул. Ты его заработала.
Энн засмеялась и поспешила к выходу. «Возьми отгул!» Ей нужно было слишком много всего сделать, прежде чем она отправится домой к Стиву в шесть: купить новую одежду, разориться на прическу, маникюр и, наконец, успеть в Центр планирования семьи, чтобы ей вставили противозачаточную диафрагму…
Счетная машина продолжила свою работу — щелк, щелк, щелк — и выдала плохие новости. Кармен вытащила длинную ленту, оторвала ее и, нахмурившись, смотрела в течение минуты на итоговые цифры, перед тем как повернуться и положить ленту на стол Беверли.
— Очень скоро у нас будут серьезные неприятности, amiga, — сказала она, — если Эдди что-нибудь не предпримет, причем быстро.
У Беверли не было необходимости просматривать ленту. Они уже давно обсуждали эту проблему, с тех пор как им открылась жестокая действительность: «Макдоналдс» и «Кентакки фрайд чикен» быстро занимали области, где когда-то монополистом являлась компания «Королевские бургеры».
Ситуация была неблагоприятной. Как только Эдди заработал достаточно денег, чтобы обеспечить себя и Лаверн новыми дорогими игрушками и заканчивали путешествиями, он потерял всякий интерес к своей компании. «Ты управляешь компанией», — сказал он Беверли два года назад, когда, пританцовывая, вышел из закусочной, позвякивая ключами от новой модели своего «линкольна-континенталь». Как считал Эдди, пока «Королевские бургеры» обеспечивал ему машины, лодки, билеты на самолеты, он не собирался интересоваться делами компании. И он знал, что может доверять Беверли следить за ростом прибыли «Королевских бургеров».
Проблема заключалась в том, что пока «Королевские бургеры» являлись единственным местом в городе, где подавали вкусную пищу по низким ценам в чистой, заслуживающей доверия обстановке, все было прекрасно. Но теперь стали возникать другие сети кафе быстрого питания и фирма начинала терпеть ужасные убытки.
Беверли пыталась в прошлом году уговорить Эдди выпустить акции. Компания не была представлена на нью-йоркской фондовой бирже. Они могли бы стать такой же крупной компанией, как «Макдоналдс».
Но Эдди не был в этом заинтересован. «Нет, — сказал он. — „Королевские бургеры“ — семейный бизнес. Мы не хотим вовлекать никаких незнакомцев. Мы закрытое предприятие. Мы получаем доход. Люди ели наши гамбургеры и булочки слишком долго, для того чтобы теперь перестать это делать. Это подобно зависимости, правильно?»
Неправильно. Он был неправ.
Большие гамбургеры и большее разнообразие — вот чего хотела теперь публика. И у «Королевские бургеров» возникла необходимость измениться вместе со временем, для того чтобы выжить.
— Это выглядит плачевно, Беверли, — сказала Кармен, открыв холодильник и взяв баночку «Фреска». Полки были забиты зелеными и синими банками, и склад был забит до потолка ящиками с диетическими прохладительными напитками. Как только просочилась новость о том, что эти напитки должны запретить, Беверли заказала как можно больше
— Где Эдди? — спросила Кармен, когда села на диван, откуда недавно встала Энн.
— Где же еще? Налетном поле Санта-Моники. — Это была их самая последняя игрушка: «Цесна-172». Они с Лаверн брали уроки пилотажа.
— Мы выйдем на рынок с гамбургером «Краун»?
— Придется. И поставим цену на четыре цента ниже бигмака.
— А что насчет цыпленка?
— Если мы все-таки решим включить в меню цыпленка, его нужно будет продавать в другой форме. Жаренным на решетке, может быть.
На лице Беверли появилось выражение глубокой сосредоточенности, которое так хорошо было известно Кармен.
В отличие от Энн Хастингс Кармен знала все, что можно было знать о Беверли Хайленд. Она понимала, для чего предназначались эти статьи, присылаемые пресс-службой.
Кармен прошла долгий путь, начиная с тех дней, когда была далласской проституткой. Теперь она получила диплом колледжа и работала над тем, чтобы стать дипломированным бухгалтером, жила в хорошей квартире в районе Вествуд вместе с дочкой — смышленой и здоровой маленькой девочкой, хорошо, зарабатывала на должности бухгалтера в «Королевских бургерах» и обзавелась хорошими друзьями в лице Беверли, Энн и Роя Мэдисона. Но она, так же как и Беверли, не могла позволить умереть старым ненависти и злобе. Раны были слишком глубокими, чересчур, а воспоминания — болезненными. Она знала, что Беверли жила ради того, чтобы отомстить Дэнни, что каждое движение, которое она делала — даже управляя «Королевскими бургерами», было учтено в ее долгосрочном плане, она должна была стать богатой и могущественной и когда-нибудь отплатить ему за то, что он с ней сделал. Кармен поддерживала ее. У нее тоже была мечта однажды увидеть, что Мануэль получил то, что он заслужил.
И так же, как ее лучшая подруга, Кармен навсегда покончила с мужчинами.
Когда-то в Далласе, в тот роковой день ноября, многие люди под влиянием эмоций перевернули страницу книги своей жизни. Смерть Кеннеди внезапно опрокинула равновесие мира. Люди чувствовали себя отрезанными, брошенными. Они искали способа искупить грехи, за которые их, очевидно, наказывали. Количество преступлений уменьшилось в дни после убийства; посещаемость церкви увеличилась; старые обиды прощены; долги списаны; извинения произнесены; трещины склеены, клятвы и обещания перед Богом и друг перед другом выполнены. Люди неожиданно взглянули на себя и оказались недовольны тем, что увидели. Многие, подобно Кармен, испытали почти религиозное откровение. Они собирались измениться.
Но потом, когда шок постепенно прошел и мир вернулся на круги своя, клятвы и обеты стерлись из памяти, большинство людей возвратились к своему прежнему образу жизни. Но не Кармен Санчес. Неожиданная и безвременная смерть человека, которого она любила и уважала, оставила в ней слишком глубокий отпечаток. Она сдержала свое обещание Богу быть непорочной с этого времени.
Были времена, однако, когда она чувствовала любовь ко всему миру, когда, например, ее хвалили преподаватели в колледже Вэлли, или в тот день, когда она закончила бизнес-школу при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, или тогда, когда Роза пошла в детский сад. И Кармен смягчилась в своих суждениях об обществе. И в этих редких случаях она замечала напряженность Беверли и чувствовала жалость к ней.