Танки решают все!
Шрифт:
Мехлис же, поставив военных в затруднительное положение, напористо развивал успех:
— Вступив в сговор с бывшим царским офицером Краснобородовым, этот двурушник злостно нарушил приказ, самовольно провел операцию, не санкционированную фронтовыми инстанциями. В результате его полк почему-то сохранил боеспособность, тогда как танковая бригада Крымского фронта наголову разгромлена, лишилась всех машин и большей части личного состава!
Наконец-то Егоров осмелился прервать бушующего партработника и напомнил, что он тоже был полковником старой армии. В свою очередь, Алексей громко сказал, что даниловская
В кровеносной системе Лехи бурлила, молотя по нейронам и синапсам, гремучая смесь адреналина, всевозможных эндорфинов и серотонина. Человек по натуре вспыльчивый, он уже совершил индуцированный квантовый переход в предельно возбужденное состояние и сильно жалел, что сдал ТТ охране.
Попутно мелькнула мысль, что командиром полка после него станет кто-то из старших по званию, то есть Литвин или Заремба, но ни тот, ни другой не имеют достаточно опыта, а Сазонова, который всего лишь капитан, никто не назначит…
Замогильные раздумья притихли, поскольку Цакоев, равнодушно посмотрев на Мехлиса, неожиданно для всех громко зевнул и меланхолично проговорил:
— Вы не можете мне приказывать. Тем более я никому не позволю никого расстреливать без суда и следствия.
Побагровевший «инквизитор» повысил голос:
— Тут уже напоминали, что в армии надо выполнять приказы старших по званию!
— По званию тут постарше вас имеются, — скучающий голосом возразил капитан. — И вообще я не армейский, не надо на меня кричать, я тоже кричать умею. Если что-то понадобилось — обратитесь к полковнику Саркисову — пусть он мне прикажет.
— Вам не полковник приказывает, а член ЦК! Исполняйте!
Маршалы и командарм тихо охнули: Мехлис, что называется, зашел с козырей. К общему изумлению, у Цакоева нашелся козырь постарше.
Нагло улыбаясь, капитан поведал, что вот этой рукой, расстрелял двух секретарей ЦК, двух союзных и десяти республиканских наркомов, а уж приговоры простым членам ЦК приводил в исполнение вовсе без счета.
Кто-то говоривший с заметным кавказским акцентом громко добавил за спиной Часова:
— Между прочим, твоего дружка Ежова тоже он грохнул.
Повернувшись вполоборота, Часов увидел загромоздившего весь дверной проем очень большого дядьку с веселым добродушным лицом безжалостного убийцы. Петлицы у него были красные, с тремя золотистыми звездочками вдоль просвета. Комиссар госбезопасности второго ранга. Вероятно, тот самый первый замнаркома госбез, о котором Аня говорила.
Огромная лапа комиссара легко отодвинула в сторону Часова, освобождая проход для появившегося из-за, широкой замнаркомовской спины невысокого упитанного человека в пенсне. Красные петлицы нового участника военного совета тоже пересекал просвет, но звезда была всего одна, причем заметно больше, чем у комиссара второго ранга. Генеральный комиссар государственной безопасности. Нарком внутренних дел. Член Политбюро. Первый зампред Совнаркома. По негласной табели о рангах — третий человек
Кивнув военачальникам и небрежно скользнув взглядом по картам, Берия сел во главе стола. Комиссар 2-го ранга, как гора, нависал у него за спиной. Пролистав лежавшие на столе бумаги, Берия посмотрел на Егорова и спросил резким, раздраженным голосом:
— У вас возникли какие-то проблемы? Почему здесь посторонние?
Маршалы дружно перевели взгляды на Павлова, но тот выразительно развел руками. Прокашлявшись, Егоров почтительно доложил: дескать, серьезных проблем нет, перевозка войск продолжается по графику, корпус генерала Мельникова закрепился на плацдарме. К утру на плацдарм начнут прибывать части корпуса генерала Серафимова, а завтра, как стемнеет, моряки перевезут полк пушек-гаубиц и обе танковые бригады. Нетерпеливо прервав рапорт, Берия осведомился, где тяжелые танки.
Показав на Часова, Егоров объяснил:
— Командир полка перед нами, часть машин тоже здесь, остальные скоро будут на плацдарме.
— Уже взяли курс на Мариуполь, — уточнил Павлов.
Благосклонно наклонив голову, нарком негромко сказал что-то комиссару 2-го ранга, затем встал, лениво проговорив:
— Ну, работайте. Если буду нужен — не бойтесь побеспокоить. Надеюсь, гражданин … — слово «гражданин» он подчеркнул издевательской интонацией, — …Мехлис принес извинения за свой безобразный поступок?
Много позже, став умнее и набравшись кулуарного опыта, Часов пришел к заключению, что в тот момент Берия был настроен спустить дело на тормозах. Если бы Мехлис покаялся, вопрос мог быть закрыт без продолжения. Впрочем, не исключено, что тонкий психолог в звании генерального комиссара не сомневался: Мехлис заартачится. В любом случае, военные не собирались отпускать «инквизитора» по-доброму.
— Никак нет, — официальным тоном отрапортовал начальник Генштаба. — Генерал-лейтенант требует расстрелять товарища майора.
— Не может быть! — неискренне поразился нарком. — Товарищ Цакоев, это правда?
— Конечно, правда, клянусь мамой, — горячо подтвердил капитан. — Склонял меня к нарушению социалистической законности. Как будто я могу расстрелять кого-нибудь без бумажки из суда или без приказа Богдана Захаровича.
Большой дядька самодовольно ухмыльнулся. Покосившись на него снизу вверх, Берия сокрушенно покачал головой и поинтересовался, за какие преступления предлагалось расстрелять майора, который от страха слово сказать боится. Мехлис охотно принялся перечислять по пунктам. Когда он добрался до незаконно присвоенных броневиков, Павлов поспешно вставил:
— Товарищ народный комиссар, вы наложили резолюцию на письмо.
— Помню, — буркнул Берия. — И что же этот бессловесный майор сделал с бронемашинами? Перегнал к себе домой, спрятал в подвале и переделал в самогонный аппарат? Или, может быть, шлюх по ресторанам возил?
— Он самовольно использовал эту технику в качестве артиллерийских тягачей, — обличающим тоном провозгласил Мехлис.
— Правильно использовал, вся Красная Армия так использует, — нарком отмахнулся. — А в чем выражались его пораженческие настроения? Отказался идти в бой?