Танкистка
Шрифт:
— Товарищ командир, что случилось? — Был их первый вопрос.
— Да вот эти два урода напали на меня.
— Да это из тех окруженцев, что вчера на нас вышли. — Узнал их один из бойцов тревожной группы.
— Вот именно, что они тут делали, в это время и с оружием и своими вещами. Короче сейчас тащите их в лагерь, покажите другим бойцам их группы и всё о них узнайте.
— Будет сделано товарищ командир.
Оба тела подхватили и потащили вглубь лагеря. В это время сюда прибежал и Гусаров вместе с Ищенко, мгновенно узнав, что тут произошло, он глянув на Ищенко только произнёс: — Теперь ты понимаешь, что тебе крупно повезло, она тогда могла точно также и ножом тебя приголубить.
Ищенко только судорожно сглотнул, он до сих пор не мог поверить, что его обаяние его так подвело тогда. Сейчас он только представив, что на месте этих двоих мог оказаться и он и его передёрнуло. Даже видя, как воюет Нечаева, он всё равно не мог ей простить свой позор, как он считал и надеялся со временем ей отомстить.
Глава 16
Вот так сидишь себе
Вечером подготовил небольшую колону и сев в Эмку, набрали мы штук десять легковушек за время рейда, выехал под охраной к месту посадки транспортника. Два пушечных БА-10, два немецких бронетранспортёра, два грузовика с бойцами и шесть мотоциклов сопровождали меня к большой поляне, которая отлично подходила под приём и отправление самолётов. Большая и ровная, без ям, выбоин и камней и главное, с твёрдым грунтом, это был идеальный полевой аэродром, вот на нём и сложили три костра. Около двух часов ночи в небе послышался гул моторов и мы сразу же подожгли три костра, облив перед этим их заранее приготовленным бензином, от чего они моментально вспыхнули, а кроме того, два мотоцикла, включили свои фары, показывая направление посадки, заодно и подсвечивая поле. Спустя минут пять над нами пролетел самолёт, а затем заложив большой разворот, пошёл на посадку. Самолёт, Дуглас или ПС-84, хрен его знает что именно, я не лётчик, так что слабо разбирался в самолётах, знал просто по фильмам и книгам, что именно они использовались в СССР в качестве транспортных самолётов в основном, развернулся в конце поля и остался стоять, правда при этом не выключая свои моторы. Мы не гордые, мы и сами можем подъехать, вот и подъехали к самолёту. Через открывшуюся бортовую дверь, на нас немного испугано смотрел лётчик, но понять его было можно, кроме эмки и двух бронеавтомобилей БА-10, остальная техника немецкая. Первыми к самолёту подъехали мотоциклисты, увидев, что они одеты в нашу форму, летчик ощутимо расслабился. В подъехавшие грузовики стали быстро перегружать привезённые летунами запчасти к нашим танкам, буквально минут за 10 всё перекидали и я, попрощавшись с Гусаровым и Горобцом, решительно полез в самолёт. Я был одет в обычную красноармейскую форму и танковый комбинезон и только петлицы с тремя кубарями показывали, что я не рядовой боец, а командир. Один из лётчиков дал мне тулуп, хоть на дворе и стояло лето, но ночью и на высоте вполне холодно, а нынешние самолёты, это не лайнеры будущего, так что взял полушубок с благодарностью. Пока не холодно, поэтому одевать его я не стал, а положил на скамейку под себя, если замёрзну, одену. Самолётные двигатели взревели, и самолёт, слегка подскакивая на неровностях поля, устремился в небо. Взлетели благополучно, после чего с набором высоты полетели в наш тыл. Куда именно мы летим я не знал, как то равнодушно подумал, что будет, то и будет, а потому просто задремал и неожиданно для себя самого заснул. Проснулся я от того, что меня трясли за плечо.
— Просыпайтесь, идём на посадку.
Садились мы видимо на стационарный аэродром, так как при посадке почти не трясло. Самолёт сел и немного прокатившись по земле, наконец остановился, и пилот выключил хорошо потрудившиеся моторы. Открылась дверь и меня выпустили наружу, а перед самолётом уже стояла машина. Чёрный воронок. Шучу, хотя стоявшая эмка действительно была чёрной, вот только встречал меня не сотрудник НКВД, а политработник, о чём ясно говорила звезда на его рукаве. Да, любили особисты маскироваться под политработников, но тут было совсем другое.
— Добрый день товарищ Нечаева. — Сразу поприветствовал меня старший политрук, хотя на дворе была глубокая ночь, вернее уже даже очень раннее утро. — Я за вами, сейчас вас отвезём в гостиницу, там вы приведёте себя в порядок, а затем едем в политуправление, а завтра в Кремль.
Ни фига себе поворот! Я такого даже представить себе не мог, видимо решили в Главпуре разыграть мою карту на фоне нынешних событий. Да…, как говорится и пусть минует меня и барский гнев и барская любовь, сейчас можно как легко взлететь вверх, так и также стремительно слететь вниз, причём зачастую с потерей головы. Вот только я всё равно ни чего не могу поделать, а потому, как советуют сведущие люди — расслабьтесь и получайте удовольствие. Меня привезли в гостиницу Астория, поселили в отдельный номер, а там меня ждала уже готовая форма. Причём вместо брюк была юбка, а на кителе в петлицах, вместо положенных мне трёх кубарей сиротливо красовалась одна шпала. (До 1943 года звания отображались треугольниками, квадратами, прямоугольниками и звёздами. Три кубика соответствовали старшему лейтенанту, а один прямоугольник капитану.) Это что, меня в звании повысили? Хотя вполне могли, всё же старлею командовать механизированным полком не очень прилично, капитан всё же смотрится более пристойно, да и в принципе по совокупности всего мной устроенного пожалуй заслужено. Вот только юбка…, блин, ни как не привыкну, что мне теперь юбки с платьями носить положено. Был бы хоть шотландцем, тем привычно по своим горам в юбках, как горным козлам скакать. Надел, а куда деваться, не идти же в полевой форме, да ещё и красноармейской, разве что с кубарями в петлицах. Новый парадный китель со старыми красноармейскими галифе тоже не пойдёт, буду как клоун выглядеть. Нет, так я смотрюсь просто отпадно в парадке, и главное ведь без примерок подобрали, вот прохиндеи, мужики от меня глаз отводить не будут, вот только мне это неприятно, чувствую себя при этом, как альтернативно одарённый. Да за какие грехи мне всё это! Сидел себе спокойно в немецком тылу, фрицев кошмарил и в ус не дул, а тут нате вам наше с кисточкой, предстаньте пред наши светлы очи, да при параде, что вашему полу соответствует. И хрен взбрыкнёшься, не тот повод, так что придётся стиснуть зубы и терпеть, в том числе и масляные взгляды разных сексуально озабоченных, главное что бы лезть не вздумали, а то точно сразу в рожу буду бить.
Времени было 5 утра, я хоть и поспал в самолёте, а всё равно спать хотелось, вот и решил ещё массу подавить, только парадку снял и в свою полевую форму переоделся, да так прямо в ней на кровать и лёг. Разбудили меня в 8 часов утра, завтрак, правда в нумера завтрак не подавали, чай не королева, просто пригласили в ресторан при гостинице, тут правда пришлось быстро переодеться в парадку, полевая форма для ресторана гостиницы тоже не катит. Не смотря на войну, кормили вполне прилично, а я не зная, что меня сегодня ждёт, позавтракал очень основательно, а то кто его знает, когда и чем я буду сегодня обедать, если вообще обед будет. Только я закончил завтракать, как появился вчерашний политрук, хотя какое вчера, ночной политрук, хотя тоже какая-то херня получается, типа ночной портье. Короче политрук, что меня на аэродроме встретил и сюда привёз, вот.
— Доброе утро товарищ капитан.
— Да вроде приказа не было, вот только на парадном кителе шпала вместо моих кубиков.
— Всё верно, приказ вам завтра зачитают, только со вчерашнего дня вы капитан. Форма на вас сидит отлично, не будь я на службе, то приударил бы за вами.
Блииин… начинается! Нет, я точно сума сойду, если ко мне все клеится начнут.
— Сейчас мы с вами едем в Политуправление, товарищ Мехлис хочет с вами поговорить.
Короче железный Лёва проявил ко мне интерес, ссорится с ним себе дороже, придётся побыть экзотической зверушкой. Мехлис сейчас сила, хоть и не очень умный, зато фанатично преданный Сталину и тот это знает, так что придётся терпеть и по возможности молчать. Может и пронесёт.
Мы ехали в эмке по улицам Москвы и я во всю её разглядывал. Я конечно такое уже видел, вот только не в живую, а на кадрах кинохроники и в фильмах, а теперь видел это всё вживую. Озабоченные лица москвичей, заклеенные крест-накрест окна домов, зенитки в окружении мешков с землёй, военные патрули и общая напряжённость города готовящегося к обороне. Это я знал, что Москву немцам не отдадут, да дойдут до самой Москвы, будут видеть её в бинокли, но так и не войдут в неё, а наоборот, получат по шее и с хорошим поджопником полетят назад, бросая технику и вооружение. Хотя теперь может даже и в бинокли не увидят, я хоть и не историк, даты не помню, но сто пудов, что я уже прилично потоптался по бабочке Бредбери, и наши медленней отступают с моей помощью и немцам основательно люлей навешал, по крайней мере потери у них значительно больше, чем были в моей истории и наступление у них капитально затормозилось, а ведь сейчас им ещё и мои заподлянчики с вторым батальоном, который повзводно ушел им пакостить сработают. Какой нафиг спокойный тыл, когда сейчас из под каждого куста по ним стрелять начнут. Я ведь какую установку ушедшим дал, освободить по небольшому отряду наших пленных, затем захватить пункт сбора трофейного вооружения и весь его вывести с их помощью, а затем снова освободить побольше наших пленных и вооружить их этим оружием. Не надо их всех вести к нам, пускай сами организовывают отряды и партизанят в немецком тылу. Пускай они не разгромят проходящую колонну, но если подстрелят водителя, да влупят несколько пуль в двигатель, то спустя пару недель у немцев ни машин исправных, ни водителей целых не останется, как наступать тогда, если подвоз боеприпасов нарушится.
Не так страшен чёрт, как его малюют, Мехлис неожиданно оказался вполне дружелюбен, хотя может тут сыграла роль моя внешность. Правда его вопросы меня порой заставляли напрягаться, я так и не понял, как он отнёсся к моим казням немецких военных преступников, а что, как их ещё называть, если они зверствуют над мирным населением и пленными с ранеными.
— Добрый день товарищ Нечаева, вот решил с вами поговорить по душам и без званий.
— Добрый день товарищ Мехлис.
— Ну что вы так официально Надя, зовите меня просто Лев Захарович, мы не на плацу, у нас просто дружеская беседа. Просто после всего того, что вы устроили в немецком тылу, мне стало интересно лично с вами пообщаться. Я не знаю другого нашего командира, что нанес немцам такие потери, как вы. Как вам это удаётся?
— Даже не знаю Лев Захарович, может в незашоренности моего сознания.
— Это как?
— Понимаете, профессионалы действуют по шаблонам, это можно, а это нельзя, а я действую, как мне кажется правильным не думая, можно так действовать или нельзя. Действие профессионала можно предугадать, а вот логику дилетанта просчитать намного трудней, так как он может поступить совершенно нелогично.
— А вы уверенны в своих действиях, думаете ваши казни повлияют на противника?
— Уверенна! Безнаказанность порождает вседозволенность. Когда ты знаешь, что за преступление, какое бы ты не совершил тебе не придётся отвечать, то можно творить что угодно и наоборот, осознание того, что за все свои преступления ты ответишь, причём по самому суровому наказанию, то сто раз задумаешься, а надо тебе этот или нет.