Танкисты Великой Отечественной (сборник)
Шрифт:
Всего в боях за Адонь бригада потеряла 8 танков и 4 самоходных артиллерийских установки СУ-76. Наученный горьким опытом, штаб бригады организовал активную разведку в северном и северо-западном направлениях, а комбриг приказал комбату автоматчиков капитану Яковлеву прочесать район обороны бригады. Выполняя приказ, автоматчики на северо-западной окраине Адони наткнулись на ужасную картину. В переулке стоял изрешеченный пробоинами и сгоревший танк лейтенанта Писарева. Недалеко от него стоял подбитый и обгоревший «Тигр», чуть дальше — разбитое противотанковое орудие. Рядом, в сарае, обнаружили труп зверски замученного Писарева…
2 февраля бригада совершенствовала оборонительные позиции в городе, восстанавливала подбитые и неисправные танки. Кроме того, мы продолжали хоронить убитых… 3-й танковый батальон передал оставшиеся танки
В конце дня бригада получила задачу — наступать за 110-й танковой бригадой. Выступили мы ночью и к утру вышли в район перекрестка дорог в 1,5 км севернее Сольгаэтохаза, где заняли оборону. Около двух суток бригада стояла на месте, уничтожая мелкие отходящие и блуждающие группы противника. Затем мы снялись с занимаемых позиций и 4 февраля сосредоточились на западной окраине Шарошда. Здесь комбриг получил задачу наступать в направлении Детрица и ударом с северо-востока овладеть городом Аба. Увязав взаимодействие с пехотой и артиллерией, 5 февраля бригада перешла в наступление. Противник на отдельных рубежах оказывал сопротивление, а при нашем подходе к Детрицу немцы открыли сильный огонь из танков и орудий. Пехота залегла, но Калустин развернул батальон и повел его в атаку, и тогда пехота поднялась. Мы с ходу овладели Детрицом: противник, потеряв один танк, два орудия и несколько десятков пехотинцев, откатился на Аба. Преследуя отходящего противника, наш батальон подошел к городу и к исходу дня захватил его.
18
Полное название — Военная ордена Ленина академия бронетанковых и механизированных войск Красной Армии имени И. В. Сталина (до 1943 г. — Военная академия механизации и моторизации РККА; с 1961 г. — Военная ордена Ленина академия бронетанковых войск). (Прим. ред.)
Сил у пехоты и нашей бригады было мало. В стрелковых полках осталось менее сотни активных штыков, в бригаде — совсем мало танков. Тем не менее с утра 6 февраля бригада во взаимодействии с ослабленными подразделениями 200-го стрелкового полка 68-й стрелковой дивизии перешла в наступление в направлении «господский двор Февань». Упорнейший бой развернулся у Фельшесентыхвана. Наши неоднократные атаки на этот опорный пункт успеха не имели. Пехота, неся большие потери, залегла. Остановились танки, сгорела одна СУ-76. От наступления в этом направлении пришлось отказаться.
Комбриг приказал командиру 2-го танкового батальона передать оставшиеся 4 СУ-76 в 1-й батальон и вывел его в резерв. После этого в нашем батальоне стало 6 танков и 4 САУ СУ-76, а ночью из ремонта подошли еще 3 танка. Заболел капитан Клаустин, тогда комбриг приказал мне с танками и самоходками поступить в распоряжение командира 200-го стрелкового полка и во взаимодействии с полком утром 7 февраля наступать в направлении Фельше — станция Бодагайтор. С выходом к Фельше мы наткнулись на хорошо подготовленную оборону и организованный огонь танков, артиллерии и пехоты. Пехота залегла и стала окапываться, а танки встали в укрытия.
Комполка — молодой, высокий и стройный майор — приказал перейти к обороне и выслал вперед разведчиков. Вскоре они доложили, что на рубеже станция Бодагайтор — роща в 0,5 км юго-западнее Фельшесентыхвана обороняется до пехотного полка противника, усиленного 15 танками. На огневых позициях врага стоят шесть артбатарей, в его обороне хорошо развита система инженерных сооружений. Стало ясно, что прорвать оборону имеющимися силами невозможно. Немного подумав, комполка сказал, словно отрубил: «Все! Наступление окончено. Всем окопаться, закрепиться и быть готовыми к отражению возможных контратак». Штаб и комполка разместились в станционном здании, меня майор пригласил к себе. Ординарец быстро накрыл стол, и майор предложил подкрепиться «чем бог послал». Мы выпили по чарке водки, закусили холодным салом. Начштаба полка разложил карту на столе и нанес обстановку. Комполка прилег на топчане, поторапливая связистов. Вскоре навели связь, и майор доложил обстановку комдиву, сделав вывод, что имеющимися силами наступать невозможно.
— Есть! — глухо и зло ответил майор. В раздумье он постоял, махнул рукой и вновь завалился на топчан, приходя в себя и успокаиваясь.
— Какие будут указания? — спросил начштаба полка.
— Никаких! Сиди и рисуй, — сердито пробурчал майор.
Я сидел и недоумевал: командир получил приказ наступать, а сам лежит и никаких распоряжений не отдает. Не выдержав, я подошел к комполка и спросил:
— Товарищ майор, разрешите готовить танки к атаке?
— И тебе захотелось сгореть, — с сарказмом сказал майор. — Я же поставил тебе задачу, вот и выполняй! — После короткой паузы он продолжил: — Слушай, капитан, сколько у тебя танков? С самоходками десять, а у противника пятнадцать, и каких? «Тигры», «Пантеры» плюс до 30 орудий и пехотный полк в обороне, а у меня всего 86 активных штыков и две 45-мм пушки. Вот и наступай! — с горечью закончил майор. Помолчав, он примирительно продолжил: — Ничего, капитан, как-нибудь выкрутимся. Бог не выдаст — свинья не съест.
Через час зазвонил телефон. Комполка взял трубку:
— Слушаю… Так точно. Пехота подготовилась к бою, танки заняли исходные позиции, через несколько минут атакую. Хорошо, буду докладывать.
Присутствующие с тревогой смотрели на него, понимая, что он играет с огнем, а майор вновь завалился на диван. Минут через 20 он вызвал комдива и доложил:
— Товарищ генерал! Пехота при поддержке танков пошла в атаку. Противник оказывает упорное сопротивление, ведет сильный огонь из рощи в 0,5 км юго-западнее станции Фельшесентыхван.
— Вот и хорошо, действуй активнее, смелее наращивай усилия. Докладывай!
— Будет выполнено!
Через час майор вновь докладывал:
— Товарищ генерал! Полк вышел на рубеж юго-восточнее станции Бодакатор, роща юго-западнее. Встретил упорное сопротивление. Пехота залегла. Ведет огневой бой.
Генерал, недовольный таким поворотом событий, приказал:
— Держись, майор! Проведи перегруппировку и продолжай наступление. Я подъеду к тебе.
— Что вы, товарищ генерал! Противник ведет ужасный обстрел. Все дороги и местность к нам хорошо просматриваются и простреливаются.
— Ладно, действуй решительнее!
— Есть! — облегченно вздохнул комполка.
Минут через 40 он вновь докладывал:
— Товарищ генерал! Противник силой до полка пехоты при поддержке 15 танков контратаковал. Полк с боями отошел на исходный рубеж, с трудом отбиваемся.
Тут генерал дал волю своим чувствам и в конце прокричал:
— Негодяи! Я выезжаю и на месте разберусь!
Майор был явно расстроен и тут же приказал готовить пехоту и танки к атаке. Вскоре на «Виллисе» подкатил генерал, в распахнутой шинели и папахе набекрень. Не выслушав доклада, командир полка ехидно спросил:
— Где твои воронки и бешеный обстрел?
— Кругом вас, — повел рукой майор, показал на окрестности. И, как по заказу, противник произвел огневой налет. Мощные взрывы потрясли землю, загнав генерала в окоп.
— Хватит дурить и втирать мне очки! Поднимай полк, и вперед! — приказал комдив.
— Есть! — глухо ответил комполка и подал сигнал к атаке. Пехота поднялась. Жиденькая цепь во главе с командирами батарей, рот и взводов с негромким криком «Ура!» пошла в атаку. Танки, на ходу обогнав пехоту, устремились к роще. Подпустив атакующих на дальность прямого выстрела, артиллерия, танки и пехота противника открыли ураганный огонь. Вот тогда грозный генерал почувствовал силу огня противника. Забившись в траншею, оставленную пехотой, он изредка высовывал голову и наблюдал, как идет атака. Не дойдя до обороны противника, понеся большие потери, пехота залегла. Остановились танки и самоходные установки. Загорелся впереди идущий танк, весь его экипаж погиб… Вспыхнули две самоходки… Атака захлебнулась в самом начале. Под огнем врага автоматчики отходили, вынося на плащ-палатках тяжело раненных. Большие потери понес стрелковый полк. Молодой майор стоял в оцепенении, мертвенно бледный, наблюдая, как по дурости комдива гибнут остатки дорогого ему полка. Я понимал, что он рисковал жизнью, обманывая генерала, ради сохранения жизни своих людей, заранее зная исход боя.