Танковая атака

Воронин Андрей Николаевич

– А все твой Пагава, – не сочтя нужным как-то отреагировать на прозвучавшее обвинение, продолжала Марина Игоревна. – Я говорила, что этому скользкому типу нельзя доверять!

– Этот скользкий тип – один из крупнейших специалистов в своей области, – сказал Кулешов. – Проколы случаются у всех. Не думаешь же ты, что он выгрузил товар в каком-то другом месте, прикарманил деньги, нарочно утопил корабль и спрятался в йеменской тюрьме!

– А почему бы и нет?

– Потому что его репутация стоит дороже любого груза, – сообщил Сергей Аркадьевич. – Стоит ему кинуть одного клиента, остальные от него отвернутся, и его бизнесу капут. Да еще и властям кто-нибудь капнет. Риск – благородное дело, но это уже не риск, это –

самоубийство. Как минимум, деловое. Прошу тебя, успокойся, не кипятись. Хотя бы раз в жизни отнесись к неприятностям по-философски. Что бы мы ни предприняли, сколько бы обидных слов друг другу ни сказали, ничего не изменится: наши жестянки уже не всплывут и до заказчика вплавь, увы, не доберутся. Их нет – считай, что и не было.

– И что ты планируешь делать? – с видимым усилием взяв себя в руки, спросила Марина Игоревна. – Сидеть, сложа руки, и попивать коньячок? Распиливать танки и отправлять на переплавку, честно выполнять госзаказ?

– А что предлагаешь ты – объявить через средства массовой информации тендер на регулярные грузоперевозки в обход таможни? Разместить везде объявление: «Нуждаюсь в услугах опытного специалиста в области контрабанды оружия»? Или по-другому, без посредников: «Продам танки б/у, в хорошем состоянии, возможен опт»… Пойми, такие вопросы с кондачка не решаются, а ошибки в подобного рода делах обходятся очень дорого. Я буду очень рад, если для нас провал этой сделки кончится всего лишь финансовыми потерями.

Марина Игоревна с шумом выпустила на волю набранный в грудь для гневной тирады воздух. Раздражение на ее перекроенном пластическими хирургами лице сменилось озадаченностью и удивлением.

– Что значит «всего лишь»? – настороженно спросила она. – А какие еще потери, кроме финансовых, по-твоему, нам могут угрожать?

– Ты что, действительно не понимаешь? – помолчав, спросил Кулешов.

Вопрос был лишний, риторический. Она действительно не понимала, чем рискует, и даже не допускала мысли, что ей, всесильной помощнице министра обороны, обеими руками гребущей многотысячные откаты и безнаказанно, как своими крепостными, помыкающей генералами, что-то может угрожать. Монолитная, без единой трещинки, броня самомнения покрывала ее с головы до пят, создавая иллюзию полной, окончательной безопасности с пожизненной гарантией от любых невзгод. Перед Сергеем Аркадьевичем стояла самоуверенная горластая дура, убежденная в том, что способность перекричать любого оппонента эквивалентна умственному превосходству над ним.

Этот факт не стал для него открытием, и он уже далеко не впервые подумал, что рано или поздно эта безмозглая стерва в полковничьих звездах доиграется – утонет сама и его за собой утянет.

– Почитай уголовный кодекс, – посоветовал он. – Просто так, для расширения кругозора.

– Сам его читай, – отмахнулась Марина. – Твой «Спецтехремонт» и твои краденые танки меня не касаются.

– Муж и жена – одна сатана, – напомнил Кулешов. – Сама подумай, ведь у себя на службе, когда не полируешь ногти и не разглядываешь глянцевые журналы, ты с утра до вечера занимаешься исключительно коллекционированием тяжких и особо тяжких статей УК. Хочешь со мной поспорить? Не надо, это бесполезно. Кодекс составлял не я, и обсуждать степень своей белизны и пушистости ты, если что, будешь не со мной, а со следователем. Мне этого совсем не хочется, тем более что первым за штаны возьмут именно меня. Но, если гибель корабля и арест Пагавы – не просто стечение несчастливых обстоятельств, моими желаниями интересоваться никто не станет. А тут еще эта катавасия с угнанным «тигром»…

– А я говорила, что ты доиграешься, – снова обретя почву под ногами, взяла привычный сварливый тон Марина Игоревна. – Вот и доигрался! Прожужжал мне все уши своим нытьем: надо быть осторожнее, не надо привлекать к себе внимание… А сам…

– Погоди, – перебил Сергей

Аркадьевич, поверх плеча жены внимательно уставившись в телевизор. – Прошу, помолчи минутку.

– Что?! – слегка опешила не привыкшая к такому обращению мадам Кулешова.

Вместо ответа Сергей Аркадьевич лишь прижал палец к губам и нетерпеливо махнул рукой, предлагая отойти в сторону и не заслонять экран. Окончательно растерявшаяся Марина Игоревна машинально выполнила это облеченное в беспрецедентно, самоубийственно грубую форму требование, сделав два шага вправо, в сторону камина, на мраморной полке которого отчетливо тикали старинные бронзовые часы с голыми амурами, психеями и прочими античными бесстыдниками.

– …обвинения в торговле оружием, – отчетливо произнес в наступившей тишине бесстрастный голос диктора. – Более подробный репортаж, включающий в себя интервью с главным героем, смотрите после рекламы. До скорого. Не переключайтесь!

– Это что, о Пагаве? – настороженно спросила Марина Игоревна.

– Откуда мне знать? – пожал плечами Кулешов. – Я же не Юлий Цезарь! Это он, по слухам, умел заниматься несколькими делами одновременно: писать, читать, смотреть телевизор и собачиться с женой…

– Да, – согласилась Марина Игоревна, – ты не Юлий Цезарь, это медицинский факт.

Она сунула в стоящую на камине пепельницу окурок забытой, истлевшей до самого фильтра сигареты и, распахнув бар, вынула оттуда почти ополовиненную мужем бутылку. Донышко с негромким стуком коснулось стеклянной крышки низкого столика; дополнив натюрморт пепельницей и вторым стаканом, мадам Кулешова опустилась в свободное кресло и закурила новую сигарету. Сергей Аркадьевич плеснул из бутылки сначала ей, потом себе, сдержал неразумное желание попросить у жены сигаретку и, потягивая коньяк, стал вместе с ней смотреть по телевизору рекламу жевательной резинки.

Глава 9

Танк заглох, завалившись носом в глубокую рытвину. Водитель бронетранспортера забрал из кузова две канистры с бензином и зашагал к «тигру» через низкую березовую поросль. Жесткие, как проволока, ветки хлестали по камуфляжным штанам и с характерным звуком скребли по жестяным бокам канистр, роняя на землю мелкие, округлые, как монетки, тронутые осенней желтизной листья. Оператор, держа в одной руке цифровую камеру, а в другой – девятимиллиметровый «вальтер Р38» с взведенным курком, заснял крупным планом размозженную ударом кувалды голову Решетилова с выскочившим из орбиты глазным яблоком и касающуюся пальцами приклада карабина мертвую руку, а потом перевел объектив на Белого.

Белый стоял на четвереньках поодаль. Его мучительно рвало. Зафиксировав этот процесс, оператор прервал съемку, подобрал карабин, проверил обойму, хмыкнул, отдавая должное драматизму разыгравшейся перед объективом его камеры схватки, и отнес «маузер» к бронетранспортеру. Покуривающий в железном кузове пулеметчик принял у него оружие и, кивнув в сторону Белого, со смесью сочувствия и насмешки сказал:

– Эк его выворачивает! Видать, впервой.

Оператор аккуратно спустил курок «вальтера», сунул его в кобуру и тоже закурил.

– Лиха беда начало, – сказал он.

– Чудит Степаныч, – негромко, чтобы не слышал Белый, заметил пулеметчик. – Я бы, лично, их обоих тут закопал. На что ему сдался этот огрызок?

– В большом хозяйстве и огрызок на что-нибудь сгодится, – возразил оператор. – Мы с тобой тут за бабки кантуемся, а этот будет за страх. С таким резюме, – он легонько похлопал ладонью по корпусу выключенной камеры, – пацан что хочешь сделает: украдет, убьет, зарежет, зубами загрызет и с кишками схавает, только пальцем ткни, которого надо… Как одноразовый стаканчик – попользовался и выкинул. Вроде, проблевался, – деловито добавил он, бросив взгляд на Белого, который уже выпрямился и, стоя на коленях, утирал рукавом испачканный рот. – Дай-ка лопату.