Тарантул

Дилан Боб

ЗЛОВЕЩАЯ ВЫПИВКА С ДОЛГОВЯЗЫМ НЕЗНАКОМЦЕМ

зад бетти, черный хлебец блэм де лэм! чертовка родила всё ж блэм де лэм! бери того кто равен блэм де лэм! сажай на колесо блэм де лэм! жги его как гущу блэм де лэм! режь ножиком рыбным блэм де лэм! в колледж отошли и палочкой ласкай его блэм де лэм! вскипяти его в поваренной книжонке блэм де лэм! устрой слона ему блэм! продай докторам его блэм де лэм! зад бетти, во хлебец блэм де лэм! у бетти был молочник блэм де лэм! в каторгу услала блэм де лэм! пуп ему устроила блэм де лэм/ держи сиську пока жду я. Держи так вот — попаду я… блэм!/ снабжала поясами, растила в пневмонии… чёрен чёртов, банка солянка, блэм де лэм! говорит, есть отливная, блэм де лэм! он в чулке запрятан, с артишоком в ухе,

высажен в фасоли, стукнутый по компасу, блэм де лэм! когда в последний раз я обсеменял его, блэм де лэм! он стоял в окне, блэм де лэм! сотней этажей выше, блэм де лэм! со своими молитвами и свиной ногой, блэм де лэм! чернобетти, блэм де лэм! у бетти был парашек, блэм де лэм, я выследил его в океане с длинной цепочкой муслимов — блэм де лэм! и все они становились ква кря… блэм де лэм! становились кря ква. блэм!

как мне ни жаль, но мне придется

вернуть твое кольцо.

никаких личных обид кроме того,

что я ничего не могу сделать со

своим пальцем и он уже

начинает вонять как

глазное яблоко! знаешь же, мне, ну, вроде нравится

выглядеть типа зловещим, но, тем не менее,

когда я играю на банджо на сцене, то

приходится надевать перчатку, нечего

и говорить о том, что это стало отражаться

на моей игре. пожалуйста, поверь мне.

это совершенно не

связано с моей любовью к тебе…

в действительности, то, что я отсылаю назад кольцо.

сделает мою любовь к тебе

еще глубже и сильнее…

привет твоему доктору

люблю

Тоби Сельдерей

(БЕЗ ЦЕЛЬНО КАК ВЕДЬМА)

забреди–ка сюда в свет авраам… как там насчет этого твоего босса? и не говори мне, что ты всего лишь делаешь то, что тебе говорят! может быть, для твоего языка знаков я не хип, но я пришел с миром, я ищу знания. взамен кое–какой информации я отдам тебе мои пластинки фэтс домино, несколько его и ее полотенец и твоего собственного личного пресс–секретаря… давай. падай сюда. мой разум пуст. во мне нет враждебности. мои глаза — две использованные автостоянки, я предложу тебе чашечку жидкости для чистки урн — мы можем учиться друг у друга/ только не пытайся и не трогай моего ребенка

пррошлый нощщью был ссышком пьян. длжно быть

выпил сслишкам многа. утром сёдни праснулся а в

мазгу — свабода и галава как

нутреность чернослива… планирую

сёдни читать лекцыю про жестокось

палиции. прихади есси сможеш збежать.

увидимся када приедеш. пиши

када приижжаиш

твой друк,

гомер–потаскуха

БАЛЛАДА НА ПЛОСКОЙ СИ БЕМОЛИ

ноги застряли между нижней юбкой и том дик и гарри проскакали и все они вопили… ее губы были так маленьки и у нее был траншеерот и когда я увидел, что я наделал и закрыл лицо/ временем управляет какой–то сумасшедший сноб, начинающий первым овацию и она высовывает язык, роняя пурпурный чепчик, она теряется в автобусе, ласкает окровавленное распятие и молится, чтобы ее кошелек украли там, в пороховом переулке! имя ее, Делия, она завидует цепному блоку и царству, где дитя термометра из хаки, очевидно, подставное лицо я получая задание с ворчанием «она тебя утопит! раскроит тебе глаза! вложит разум вместо рта! видишь — взрывается! только 65 и она не прочь умереть!» перегибается за ошмотьями пищи, сражаясь с припадком эпилепсии и стараясь остаться сухим при типичной цинциннатской погоде… Клодетта, ученица песочного человечка, раненная в свой пятый год участия в деле и ей всего 15 и ну давай спроси ее, что она думает о женатых мужчинах и о гавернаторах и условиях усыпальников ну давай спроси же ее и Делия, которую называют Деброй, когда она гуляет в своей форме медсестры, она отбрасывает в погреб чистый свет и у нее есть принципы/ попроси ее о бумажной услуге и она даст тебе стихи герани… чикаго? живодер! мясник! всё что угодно! кому какое дело? это тоже похоже на Кливленд! на цинцинннати я дал любимой вишенку, конечно ты дал. она тебе сказала какова она на вкус? что? ты дал ей еще и цыпленка? дурак не удивительно что ты хочешь начать революцию

слушай, мне наплевать, что говорит

твой папа. дж. эдгар гувер — парень не настолько

уж и хороший, типа он должен иметь инфор–мацию на каждого в

белом доме, чтоб если про это прознает обществен–ность, мог бы тех людей уничтожить/

если хоть что–нибудь из тех сведений, что у него

есть, когда–нибудь выйдет наружу, ты шутишь,

вся страна целиком, возможно,

бросит работу и взбунтуется, он–то никогда не

потеряет свою работу, он уйдет в отставку с

почетом, вот подожди только н сам убедишься…

неужели ты не можешь самостоятельно вычислить

все эти коммунистические дела? знаешь, типа как

долго еще автомобильные воры будут терроризиро–вать нацию? пора идти. меня

преследует пожарный насос. увидимся когда я

получу свою степень, без тебя я схожу с ума.

никак не насмотрюсь кино.

твой увечный возлюбленный,

бенджамин черепах

НА ПРОЛОМ ЗВУКОВОГО БАРЬЕРА

гнусавый звук F–дыры неонового добраи климакс от разочаровывающих стихов матраса изгоя жилых кварталов, лапая гастролирующие трофеи и подпорный никудышник с сумкой на голове в постели с почти ровней обнаженной тени — болтливое сердце и волк неизбежной серебряной мороси угрожает чреву с разверстым ржавым прудом, бездонным, грубое пробуждение и напрочь замерзнув от мечтаний о тумане в день рождения/ в рессорной коробке печально без свечки сидя и завися от запятнавшего себя гида, ты не чувствуешь себя таким уж архиважным/ успех, ее ноздри скулят, старшие басни и зарезанные короли и вдыхай манеры свирепых пропорций, выдыхай их прямо в стекловатую грязь… страшиться убожества водянистых поветрий, гротесковых и блюющих в цветы дополнительной помощи будущему заговору и рассказывающих кошмарные истории о вчерашнем влиянии/ пусть эти голоса объединятся с агонией и колоколами и растопят сейчас же свои тысячи сонетов… пока нафталиновая женщина, белая, такая милая, усыхает на своем радиаторе так далеко и вглядывается внутрь своим телескопом/ ты будешь сидеть, мучаясь холодностью и в неочарованном чулане… облегчение тебе приносит только твой темнокожий друг с ямайки — ты нарисуешь на электролампочке рот, чтоб она могла смеяться более свободно

забудь о том, куда направляешься.

ты направляешься к трехоктавной

фантастической гексаграмме. ты увидишь

ее. не беспокойся, ты направляешься Не

собирать дикие лесные цветочки… как я

уже сказал, ты направляешься к трех

октавной титановой тантаграмме

твой маленький бельчонок,

Пети, Пшеничинка

ТЕРМОМЕТР ПАДАЕТ

оригинальная гробовщица, Джейн, с бацами и своим истеричным телохранителем Куу родом из Джерси и всегда носящим свой завтрак с собой/ со скрежетом провизжав из–за угла, они ввязывают старый бьюик в фонарный столб/ мимо шли три бакалавра, окропляя тротуар рыбой/ они просекают такое дело. первый бакалавр, Константин, тот подмигивает второму бакалавру, Лютеру, который немедленно снимает башмаки и вешает их себе на шею. Джордж Кастер IV, третий бакалавр, устав хряпать аиста, вынимает свою губную гармошку и передает ее первому бакалавру Константину, который, после перекручивания оной в некое подобие вилки, залезает в кобуру телохранителя, вытаскивает серп и заменяет его этим бесформенным музыкальным инструментом… Лютер начинает насвистывать «Пробираясь до калитки» Джордж IV испускает еле слышный смешок… все трое продолжают свой путь по авеню и сваливают остаток рыбы в контору по найму рабочей силы. всё полностью — конечно, за исключением нескольких форелей, которых они отдают даме в бюро находок/ о случившемся доложено в 15.00, температура десять градусов мороза

а говорят вам в лицо,

что вы изменились? вы

обижаетесь? вы ищете

общества? вы пухлы?

рост 135 см? если вы подходите и

являетесь полнокровным алкоголиком

католиком, просьба дать знать

УХ2–6969

спросить Уумпу

ПРЕЛЮДИЯ К ТУПОМУ КАЙЛУ

мама/ хоть я не делаю ни малейшей попытки дисквалифицировать унылую мрачную тебя. мама с безутешным пастырем на плече, брильянт за двадцать центов у тебя на пальце, я больше не играю со своей душой как с жестяною игрушкой/ теперь у меня глаза верблюда и сон на крюке… прославить твои судебные процессы было бы легче всего, но ты не королева — звук, вот королева/ ты принцесса… и я был твоею медовой землею, ты была моей гостьей и я не стану терзать тебя