Таргитай
Шрифт:
Альгарон вскинул могучую длань.
– Остынь, воевода. Это между ним и мной! Я и один управлюсь. Пусть даже он решит воткнуть сопилку мне в глаз, ха-ха!
– Дикий Бер! – воскликнул Кодлан предупреждающе. На немолодом лице с мелкими морщинками отразилась тревога. – На пиру он играючи зарубил твоего земляка! То был могучий боец, но певец его с лёгкостью одолел!
– Мало ли в Артании слабаков, – отмахнулся воин. – Ну что, Таргитай, или как там тебя, идём? Или убить тебя прямо здесь? Не хочу, чтобы Ладомира видела твой искалеченный, бездыханный и мёртвый, зарубленный труп.
– Пошли, – кивнул Таргитай, провожая взглядом прошедшую мимо девушку с коромыслом и вёдрами. Взгляд голубых глаз не отрывается от стройного тела, гибкого стана и толстой чёрной косы, что красиво спадает на спину. Девушка послала невру насмешливый взгляд и, не останавливаясь, направилась на кухню.
– А ты стой здесь, Кодлан, – прорычал Альгарон, оглядывая просторный двор, кишащий челядью.
Князь на дальнем конце до сих пор разбирает жалобы. На артанца и дударя никто не обращает внимание, всяк занят своим делом.
– Проследи, чтобы нам никто не мешал. Вдруг этого… гипербоневра будут искать.
– Я гиперборей, – ответил Таргитай, чувствуя, как сердце оскорблённо дрогнуло и застучало быстрее, гоня кровь в могучие кулаки, которые уже сжались в предвкушении драки. Он гордо вскинул голову, волосы цвета золотого песка рассыпались по плечам и спине. – Гиперборей!
***
Едва Таргитай с Альгароном скрылись в воротах конюшни, как из терема вышла княжеская дочь. Грациозная и стройная, Ладомира держится величаво, как подобает княжне.
На ней платье из красного шёлка, заплетённые в косы чёрные волосы лежат на прямой, как струнка, спине. Взглядом окинула двор. На всегда хладнокровном, высокомерном лице застыло лёгкое недоумение.
Заметив воеводу, неспешно и царственно подошла.
– Госпожа Ладомира, – приветствовал Кодлан лёгким поклоном. Сам незаметно бросил взгляд на конюшню, где только что скрылся невр и артанский воин.
– Кодлан, ты не встречал Таргитая? – спросила княжна. – Нигде не могу его разыскать, даже в покоях его нет.
Воевода развел руками.
– Прости, госпожа, я его не видел. Насколько помню, он ушёл куда-то в сторону кухни, а потом я его ну совсем не видал! Наверное, пошёл жрякать наши запасы да мять девок на сеновале. Заезжие богатыри, они такие, ты же знаешь.
Ладомира вскинула брови, но затем покачала головой.
– Таргитай не такой, Кодлан. Он доблестен и отважен! Он станет мне верным супругом!
– Прошу прощения, госпожа, но как же Альгарон? – опасливо спросил воевода. – Его боятся даже сами артанцы! За ним вы и наше княжество как за каменной стеной!
– Как за каменной стеной склепа, – поморщилась девушка. – Я ещё не встречала человека зануднее. Кстати, а где Альгарон? Мне нужно с ним обмолвиться парой слов.
Стену конюшни сотряс удар. С крыши посыпались стебельки соломы. Княжна посмотрела в ту сторону, но затем, решив, что почудилось, вновь повернулась к Кодлану, рот приоткрылся, чтобы задать вопрос.
Конюшню тряхнуло сильнее. Из ворот донеслось испуганное конское ржание.
– Что там происходит? – вопросила Ладомира, повернувшись.
Кодлан, как бы извиняясь, развёл руками.
– Госпожа, это… э-э-э …кони!
Ладомира удивлённо приподняла тонкую, как чёрточка, бровь.
– В каком смысле – кони?
Мимо двое дюжих мужиков пронесли тушу забитого быка, направились к детинцу, что высится посреди двора.
Вновь испуганно заржал конь. Изнутри конюшни донёсся треск ломаемого дерева, ближайшая к Ладомире стена снова дрогнула.
– Князь Горилка прислал твоему батюшке в подарок дивного коня! – нашёлся Кодлан. – Племенной, от него пойдут крепкие, выносливые жеребята. Сейчас этот конь… гм… окучивает кобылицу.
Внутри конюшни загремело, словно кто-то головой налетел на полки с железной посудой. Грохот эхом прокатился по двору. Вновь донеслось испуганное ржание. Кто-то из челяди останавливался, удивлённо смотрел, но затем спешил дальше.
Ладомира стояла к раскрытым воротам конюшни спиной и не видела, как на краткий миг там мелькнула широкоплечая фигура с золотыми волосами. Прямо в проёме ворот, как небрежно брошенный куль с углём, пролетел артанец с болтающимся во все стороны чубом на голове.
Вновь прогрохотало, будто лбами столкнулись два огромных быка.
Княжна обернулась, взгляд впился в раскрытые ворота конюшни. Там клубится пыль, как будто проскакало стадо диких коней.
– Пойдём посмотрим, – сказала она, – как-то уж чересчур усердно конь охаживает наших кобылок.
– Не стоит, моя госпожа, – торопливо проговорил воевода, забегая перед ней и становясь на дороге. – Мы можем всё испортить. Этот конь особенный, ему, чтобы… гм… словом, мы можем его спугнуть – и тогда кобылица останется неоплодотворённой!
– Что за кони пошли, – с осуждением проговорила Ладомира. – Говорят, в древние времена кони и женщин оплодотворяли. После таких браков появлялись коньтавры – наполовину люди, наполовину кони. А теперь только зайди да посмотри, так сразу помешаешь… Ладно, мне нужно идти. Передай Таргитаю, что я хочу его видеть. Пусть сразу же идёт в мои покои.
– Как прикажешь, госпожа, – отвечал воевода с приторной улыбкой.
У него за спиной снова громыхнуло. Из стены выбило кусок трухлявого дерева, на короткий миг на улице оказалась лысая голова с чубом, которой только что пробили насквозь стену. Тут же в открывшемся небольшом проёме показался Таргитай. Он резко дёрнул артанца за ноги, и Альгарона втащило назад.