Тарра. Граница бури
Шрифт:
Что это за условия, ройгианец не говорил, а Годой не слишком расспрашивал. Он верил в свою дочь и в Арроя, на стойкости которых и строил расчеты. Геро не для того пробилась к вершинам могущества, чтобы отдать это могущество младенцу, а эландец не пустит Марциала за Адену. Пока Эланд держится, Эстель Оскора недоступна. Союзники могут только просить, уговаривать, настаивать, но не приказывать.
Всех их Чаш насилу хватило, чтобы покончить с Всадниками Горды, а взломать Явеллу, хранимую живой водой, они смогут, разве что высосав всю Таяну и пол-Арции, но этого им никто не позволит. Михай не собирался сидеть на развалинах, любуясь божественными рогами. Он намеревался жить и править долго, успешно и приятно, а уходя, оставить наследникам великую империю и добрую память.
Воль Великий погиб в битве. Анхеля Светлого прикончил в его собственном кабинете Проклятый. Самого Проклятого обманула святая Циала, получившая власть над Церковью и долгую беспорочную жизнь. Годоя не устраивала ни одна из великих судеб. Пусть смерть Воля была случайностью, смерть Анхеля, заточение Проклятого и жизнь Циалы — ошибки, и повторять их тарскиец не желает. Он не подставит спину, не потеряет голову от любви и не ударится в благочестие.
Михай Годой четко представлял ближайшее будущее. Два, а лучше три года, чтобы укрепиться в Арции. Стать из варвара и узурпатора тарскийцем и регентом уже неплохо, но его должны называть арцийцем и императором. Не во дворце, а в кабаках, и не по праву рождения, а по праву силы и щедрости. Добиться этого не столь уж сложно, особенно после Базилека. Нужно время, золото и Церковь. И не нужны союзники с их Жнецами и Охотниками.
Годой рассчитывал, что влекомые Темной звездой ройгианцы станут раз за разом кидаться на Явеллу, но Шаддур понимал не только в магии и требовал ворваться в Эланд вдоль берега. Регент, не желая преждевременной ссоры, отправил Марциалу приказ. Составленный таким образом, что вице-маршал поймет: от него требуется не быстрая победа, а длительная осада.
Придет время, и император Арции обменяет ставшую ненужной Таяну и голову господина Шаддура на перемирие, возобновленную торговлю и Эстель Оскору. Они договорятся, но не раньше, чем дочь поймет, что отец видит в ней союзницу, а Аррой убедится, что император хочет не войны, а признания своих прав и что былое… непонимание можно отбросить. Они оба владеют магией. Они оба первые. Если драться за право стать единственным, от Благодатных земель мало что останется. Следовательно, большая война не нужна никому. И ройгианцы не нужны.
— Монсигнор. — Этот аюдант был из южан и собирался стать графом. Регент ему верил. — К вам человек из Кантиски.
— Пусть войдет.
— Разрешите мне… присутствовать при начале разговора.
— Мой друг, когда я вызову в Мунт мою супругу, я назначу вас капитаном ее личной охраны, но я мужчина и смогу защитить себя сам. И я не жду предательства из Святого града.
— Монсигнор!
— Идите.
Все верно. Прежде чем продавать хоть Архипастыря, хоть быка, следует оговорить цену. Регент пригладил бороду и передвинул на видное место Книгу Книг, но раскрывать не стал, это было бы слишком.
— Ваше величество…
— Я не коронован… Святая Циала, это вы?!
— Да, сын мой! — Епископ Прокопий кротко потупил глаза. Таянец ехал за кардинальским ключом и застрял в Кантиске. Как же он, надо полагать, ненавидит сразу Феликса и Тиверия!
— Я рад вас видеть в добром здравии, ваше… высокопреосвященство.
— Я по-прежнему епископ, сын мой.
— Все меняется… Желудь становится дубом, кардинал — Архипастырем, епископ — кардиналом. Вы смогли покинуть Святой град, значит, вы сможете туда вернуться?
— Только вместе с вашим величеством. Покинуть Кантиску невозможно иначе чем с ведома барона Шады. Грубого еретика и…
— Но вас не стали задерживать?
— Иоахиммиус, — титул местоблюстителя Прокопий опустил, — разрешил не выносящим зрелища проливаемой крови духовным особам покинуть город. Без права возвращения, однако тайный путь в Кантиску, в резиденцию Архипастыря существует. Не далее как вчера вечером им воспользовались Рене Аррой и некий князь Озерного края именем Эмзарий. Нынешний Архипастырь повелел в Светлый Рассвет короновать Рене Арроя короной двух королевств — Таяны и Эланда.
— Он торопится. — Терять лицо в присутствии будущего члена своегоконклава регент не мог. Он и не потерял. — Надо полагать, Флориан Остергази отказался от удовольствия лично намаслить лоб маринера. Когда следует ждать его святейшество?
— Феликс не покинет Гверганды. Ваше величество, — клирик понизил голос, — мне удалось услышать… Арроя коронует сам святой Эрасти! То есть это, конечно же, кощунство и Недозволенная магия, но они так уверены в успехе! У меня нет сомнений в том, что этот… озерный князь — Преступивший, но… Пока Кантиска не взята, еретики всесильны! Я и другие… смиренные братья молим ваше величество избавить Церковь нашу Единую и Единственную от поразившей ее скверны.
— Я подумаю, чем я смогу помочь… Как здоровье епископа Таисия?
— К несчастью, мой спутник умер почти сразу же по нашем прибытии в Святой град. Он слишком изнурял себя постами и бдениями и, вручив себя милосердию Триединого, отказался принять врача.
— Прискорбно. — Любопытно, скончался бы от чего-либо сразу же по прибытии Прокопия в Гелань Тиверий? Скорее всего, да, но правды никто не узнает. — Вы устали, святой отец, и, без сомнения, желаете уединиться для молитвы. Вас проводят.
— Сын мой…
— Вас проводят.
Озерный край… Князь! Как бы не так! Этот Эмзарий вылез из того же Убежища, что и Роман Ясный! Пресловутые Светорожденные не могли найти менее удачного времени, чтобы вступить в игру, хотя теперь с кантисскими чудесами все более или менее ясно. Но кто просил Арроя лезть в Арцию именно сейчас?! На радость союзникам!
Никогда еще Михай Годой так не ненавидел эландца. Никогда, но это не мешало регенту думать. Ход в Кантиску! Как же… Магия Арроя и Светорожденных не уступает магии Ройгу, а господин Шаддур и даже господин Улло, если припечет, умеют попасть туда, куда им нужно. Коронация Аррою понадобилась, чтобы вызвать скоропалительный штурм. Глупый Годой отзовет с Адены гоблинов и пустит в ход ройгианскую магию, после чего о любви подданных и лояльности даже самых продажных клириков придется забыть. Аррой же со своими эльфийским приятелем и Иоахиммиусом исчезнут, как и появились. Мальвани задаст трепку ослабленной армии Марциала, Чаши будут пусты, а пепел Кантиски, где не будет никого из вожаков, превратит почти императора в чудовище. Так вот, не будет этого. И Прокопия с его длинным языком тоже не будет.
Белоснежная кобылица остановилась, не желая идти дальше. Нанниэль удивленно огляделась — сама она не чувствовала ничего странного. И не видела. Узкое ущелье. По дну бежит поток, вдоль него змеится тропа. Зеленые плети плюща, серые камни, в которые вцепились отважные темно-синие цветы. Тихо, спокойно… Почему же упрямится Льдинка? Эльфийка соскочила с кобылы и попробовала повести ее в поводу. Не вышло. Льдинка дрожала и отказывалась сделать хотя бы шаг. Она не была боевой лошадью, такой, как ее брат Опал или же Топаз и Перла Рамиэрля. Тех обучали, в том числе и при помощи магии, повиноваться всадникам, хотя бы рушился мир. Нанниэль это знала и даже думала взять с собой Рубина Эанке, но не смогла. Все связанное с покойной дочерью вызывало боль и стыд.