Тарзан приемыш обезьяны
Шрифт:
– - Очевидно, -- воскликнул Клейтон, -- кому-то наши вещи показались очень интересны. Интереснее даже, чем нам. Но что искали эти люди? Посмотри, чего не хватает. Клейтон перебрал все имущество, которое было в каюте.
Все оказалось в целости. Ничего не пропало. Исчезли только два револьвера да пули.
– - Жаль, -- сказал Клейтон.
– - Они взяли наиболее ценное. Теперь уже нельзя сомневаться, что нам угрожает бунт.
– - Что же нам делать, Джон?
– - воскликнула жена.
– - Теперь я не стану настаивать, чтобы ты пошел к капитану, потому что не хочу, чтобы ты снова подвергся оскорблению. Может быть, будет лучше всего, если мы останемся нейтральны. Предположим, что победит капитан. Тогда все пойдет по-прежнему, и бояться нам нечего. А если победят матросы, будем надеяться (хотя, кажется, надежда плоха), что они не тронут нас, так как увидят, что мы не мешали им действовать.
– - Хорошо, Элис! Будем держаться по середине дороги! Они стали приводить свою каюту в порядок и только тогда заметили, что из-за двери торчит клочок какой-то бумажки. Клейтон нагнулся поднять ее, но с изумлением увидел, что она сама пролезает в дверь. Было ясно, что кто-то просовывает ее с той стороны.
Он ринулся вперед и уже взялся за ручку, чтобы распахнуть дверь и настигнуть неизвестного человека врасплох, но жена схватила его за руку.
– - Не надо!
– - шепнула она.
– - Ведь ты хотел держаться "по середине дороги".
Клейтон улыбнулся, и рука у него опустилась. Муж и жена стояли рядом и смотрели, не двигаясь, как вползает к ним в комнату маленькая, беленькая бумажка. Наконец, она остановилась. Клейтон нагнулся и поднял ее. Это была сложенная вчетверо, грубая шершавая бумажка.
Развернув ее, Клейтоны увидели какие-то малограмотные каракули, выведенные рукой, явно непривычной к перу.
Эти каракули предупреждали Клейтона, чтобы он не смел сообщать капитану о пропаже револьвера и также не говорил никому о своем разговоре с матросом. Иначе и ему и его жене -- смерть.
– - Ну, что ж, будем паиньки, -- сказал Клейтон с горькою усмешкой.
– - Нам ничего другого не осталось, как сидеть смирно и ждать своей участи.
II
ДИКОЕ УБЕЖИЩЕ
Ждать им пришлось недолго. На следующее утро Клейтон вышел из своей каюты, чтобы прогуляться по палубе перед завтраком. Вдруг раздался выстрел. За ним еще и еще.
Посередине судна стояла маленькая кучка начальствующих. Матросы обступили их пестрой толпой; Черный Майкэл впереди всех.
Стреляли офицеры. После первого же выстрела матросы разбежались и попрятались, кто за мачту, кто за каюту. Из-под прикрытий они стали палить в ненавистных пятерых человек, которые командовали ими.
Капитан убил двоих из револьвера. Трупы убитых остались валяться на палубе.
Старший помощник капитана зашатался и упал ничком. Черный Майкэл скомандовал: "вперед!" -- и бунтовщики кинулись на четырех офицеров. Ружей и револьверов у них было всего шесть штук, и поэтому в ход пошли багры, топоры и кирки.
Капитан выстрелил из револьвера, и пока он заряжал его, матросы кинулись в атаку. Ружье второго помощника дало осечку. Оставалось всего только два револьвера, чтобы встретить натиск мятежников. Последние быстро подошли к офицерам, и те подались назад перед бешеной атакой команды.
С той и с другой стороны сыпались страшные проклятья. Ругательства, треск выстрелов, стоны и вопли раненых превратили палубу "Фувальды" в подобие сумасшедшего дома.
Едва офицеры успели отступить на несколько шагов, как матросы бросились на них. Дюжий негр взмахом топора раскроил капитану голову от лба до подбородка; минуту спустя, и остальные офицеры пали мертвые или раненые под градом ударов и пуль.
Мятежники действовали быстро и решительно. Во время свалки Джон Клейтон стоял, небрежно облокотясь у прохода, и задумчиво курил трубку, как будто присутствуя на состязании в крикет.
Когда упал последний офицер, Клейтон решил, что ему пора спуститься вниз, к жене; он боялся, что мятежники ворвутся в каюту и застанут ее там одну.
Хотя по внешности Клейтон казался совершенно спокоен и безразличен, в душе он был сильно встревожен. Судьба бросила их во власть разнузданных зверей, и он боялся за безопасность жены.
Когда он повернулся, чтобы спуститься к ней в каюту, он, к своему изумлению, увидел ее стоявшую почти рядом с ним.
– - Ты здесь давно, Элис?
– - С самого начала, -- ответила она.
– - Как страшно, Джон! О, как страшно! Что с нами будет в руках таких людей и на что мы можем рассчитывать?
– - Мы можем, надеюсь, рассчитывать получить от них завтрак, -- сказал он, спокойно шутя, чтобы ободрить ее, и добавил: -- Во всяком случае, я сейчас же иду на разведку. Пойдем со мной, Элис. Мы должны им показать, что не боимся и что заранее уверены в их корректном обращении с нами.
Матросы столпились вокруг мертвых и раненых офицеров. Безо всякой жалости выкидывали они мертвых и даже еще живых своих начальников за борт. Впрочем, они обошлись так же бессердечно и со своими ранеными и убитыми.
Один из бунтовщиков, заметив приближавшихся Клейтонов, закричал:
– - К рыбам и этих двух!
– - и бросился на них, взмахнув топором.
Но Черный Майкэл не зевал. Его пуля уложила матроса на месте. Затем, указывая на лорда и леди Грейсток, он громко крикнул, привлекая внимание остальных матросов:
– - Эй вы! Эти оба -- мои друзья. Их не трогать! Поняли? Я теперь здесь капитан, и мое слово -- закон, -- и, обращаясь к Клейтону, он добавил: -Держитесь в стороне, и никто вас не тронет.
– - С этими словами он сердито взглянул на своих товарищей.
Клейтоны постарались в точности исполнить совет Черного Майкэла; они ни на кого не обращали внимания и ничего не знали о дальнейших планах бунтовщиков.
По временам к ним доносились слабые отзвуки ссор и споров, а два раза злобное щелканье взведенных курков прорезало тихий воздух. Но Черный Майкэл был подходящим вождем для этого разношерстного сброда головорезов и вместе с тем умел держать их в строгом повиновении.
На пятый день после убийства офицеров вахтенный крикнул, что видна земля. Был ли это остров или материк, -- Черный Майкэл не знал. Но он объявил Клейтону, что если эта местность окажется обитаемой, лорд и леди Грейсток будут высажены на берег со всем своим имуществом.