Тай-Пэн - Роман о Гонконге
Шрифт:
– Полно тебе, Кулум, дружище, – встревоженно прошептал Робб.
– О чем вы, дядя?
– Да нет, ни о чем. Просто сегодняшняя ночь – это праздничная ночь.
– Да, вы правы.
Кулум прочел озабоченность на его лице, но не сказал ничего и отвернулся, чтобы приветствовать новых гостей, поглядывая на Мэри и, время от времени, на Мануэлиту. Он уже решил не говорить Роббу о том, что произошло между ним и Тай-Пэном на вершине утеса.
– Вы еще не знакомы с моим племянником Кулумом, – услышал он позади себя голос Робба. – Кулум, познакомься
Кулум повернулся. Сердце его остановилось, и в тот же миг он влюбился без памяти.
Тесс присела в реверансе. Юбка ее платья из белой парчи вздымалась поверх пышного каскада нижних юбок, выбивавшихся из-под края подобно морской пене. Под низким лифом, приоткрывавшим высокую грудь, талия казалась невероятно узкой. Волосы мягкими кольцами ложились на обнаженные плечи. Кулум увидел голубые глаза и чувственные губы. И она смотрела ему прямо в лицо, пока он разглядывал ее.
– Для меня большая честь познакомиться с вами, – услышал он свой голос, показавшийся ему чужим и ненастоящим. – Может, вы удостоите меня первого танца.
– Благодарю вас, мистер Струан, – услышал он ее ответ, прозвеневший, как колокольчик, и она отошла.
Лиза, затаив дыхание, наблюдала эту сцену. Она видела выражение лица Кулума и ответную реакцию Тесс. О Господи, пусть это случится, сделай так, чтобы это случилось, думала она, следуя за Броком через зал.
– Я и не узнал малышку Тесс, а ты? – говорил тем временем Струан Роббу. Он тоже заметил взгляды, которыми обменялись его сын и дочь Брока, и в голове его сразу закрутились мысли о преимуществах и опасностях, заключавшихся в союзе Кулума и Тесс. Господи Иисусе!
– Я тоже. Ты только посмотри на Брока. Его прямо-таки распирает от гордости.
– Что верно, то верно.
– А Мэри-то, Мэри. Никогда бы не подумал, что и она может быть такой... такой потрясающей.
– Да. – Струан на мгновение задержал взгляд на Мэри. Черное платье выгодно подчеркивало светящуюся матовую бледность ее кожи. Потом он пристально рассмотрел Мануэлиту. Потом его взгляд вернулся к Тесс. Она улыбалась Кулуму, который так же открыто улыбался ей. Боже милостивый, подумал он, Кулум Струан и Тесс Брок.
– Черт бы побрал Шекспира, – невольно вырвалось у него.
– А, Дирк?
– Нет, ничего. Я бы сказал, что Мэри действительно с полным правом может претендовать на приз.
– Она не в том классе, клянусь Богом, – заметил проходивший мимо Квэнс и подмигнул ему. – Ее никак не сравнишь, скажем, с Мануэлитой де Варгаш.
– Или с Шевон, готов поспорить, – продолжал Струан, – когда она снизойдет до того, чтобы удостоить нас своим присутствием.
– А, обворожительная мисс Тиллман. Я слышал, она собирается появиться в одних только панталончиках и прозрачной газовой накидке. И больше ничего! О, великие сфероиды Юпитера, какое это будет зрелище, а?
– Аристотель, я ищу тебя, – сказал Джефф Купер, подходя к ним. – Могу я поговорить с тобой? Речь пойдет о заказе на картину.
– Да благословит Боже мою светлую
– Мы вдруг оценили непревзойденное совершенство твоих работ, – быстро ответил Купер.
– Ну что ж, самое время, клянусь Богом, ибо то, что ты сказал, бессмертная истина. Мои расценки возросли. Пятьдесят гиней.
– Давай обсудим это за бокалом шампанского, а? – Купер украдкой подмигнул Струану поверх головы Квэнса и, взяв старичка под руку, увел его с собой.
Струан усмехнулся. Он заранее позаботился о том, чтобы Квэнса постоянно кто-то занимал и не давал ему трепать языком – до объявления результатов конкурса. И ему удалось надежно привязать Морин Квэнс к ее временному жилищу на борту его плавучего склада, убрав с него все баркасы.
В этот момент Лонгстафф, великий князь и адмирал появился в полосе света.
Барабаны забили дробь, все встали, и оба оркестра сыграли «Боже, храни королеву». Потом они, слегка запинаясь, исполнили российский гимн и под конец – «Правь, Британия». Все дружно зааплодировали.
– Я ценю такое внимание с вашей стороны, мистер Струан, – сказал Сергеев.
– Благодарю вас, ваше высочество. Мы хотим, чтобы вы чувствовали себя как дома. – Струан знал, что сейчас все глаза устремлены на них и отметил про себя, что действительно удачно выбрал костюм для бала. В противоположность всем гостям он был одет в черное, лишь волосы сзади у воротника были перехвачены узкой зеленой лентой. – Может быть, вы согласитесь вести первый танец?
– Почту за честь. Но боюсь, я не представлен ни одной из дам. – Сергеев прибыл на бал в великолепном казачьем мундире, рубашка была элегантно присборена на одном плече, с унизанного драгоценными камнями пояса свисала парадная шпага. Двое слуг в ливреях незаметно держались поблизости.
– Ну, это легко поправимо, – улыбнулся Струан. – Не хотите ли выбрать. Я буду рад официально представить вас.
– Это было бы очень невежливо с моей стороны. Может быть, вы сами решите, кто согласится удостоить меня этой чести.
– Чтобы остальные потом выцарапали мне глаза? Что же, очень хорошо.
Он повернулся и зашагал через танцевальный круг. Самой подходящей кандидатурой была бы Мануэлита. Это принесло бы огромную честь и доставило удовольствие португальской общине, из которой и «Благородный Дом», и все другие торговцы набирали своих клерков, бухгалтеров, кладовщиков – всех тех, без кого не может существовать ни одна компания. Мэри Синклер была бы почти столь же хорошим выбором, ибо она выглядела сегодня как-то необычайно интригующе и была самой прекрасной женщиной в зале. Но с этим выбором он ничего не выигрывал, если не считать поддержки Глессинга. Струан заметил, что Глессинг не отходит от Мэри ни на шаг. С тех пор, как он стал начальником гавани, его значение сильно возросло. И он мог бы оказаться весьма ценным союзником.