Тайна дела No 963
Шрифт:
– Сань, у меня к тебе просьба, сходи-ка вниз и разузнай, когда будут передаваться эта реклама с Бенсоном, пригодится для репортажа, повернулся я к Лапченко, едва сдерживая дрожащий от перевозбуждения голос.
Мой приятель не заставил себя упрашивать и вскоре уже крутился возле съемочной группы, потом вдруг заговорил с Джоном и тот закивал в знак согласия головой. Саня что-то деловито записал в черный блокнот, выданный при аккредитации, им почему-то заинтересовался телевизионщик и направил на него свою камеру. Саня теперь уже интервьюировал тренера Бенсона (Лапченко в совершенстве владел английским - закончил переводческий факультет Киевского
Когда Лапченко возвратился, он был преисполнен уважения к собственной персоне.
– Ладно, не раздувайся, как лягушка, лопнешь, - шутливо охладил я Саню, в душе позавидовав легкости, с коей он обрел уверенность в совершенно новой для него обстановке.
– Что там? Извини, искренне поздравляю с крещением - взять интервью у Бенсона, да еще и бесплатно, это редко кому удается!
– А что! Когда узнали, что я - советский журналист, заговорили охотно. Больше того, этот Гарри Трумэн, ну тренер Бенсона...
– Не Трумэн, а Трамбл...
– Я шучу, знаю, Трамбл. Словом, он сказал, что единственный соперник, с кем должен считаться Джон, - это Федор Нестеренко. Бенсон, веришь, согласился и даже головой кивнул. Вот это номер, а!
– Ну, а чему удивляться - Федя не подарок даже для Бенсона. Итак, что там было, ну, в руках у той красотки?
– Мистер Романько, скажу я вам - это человек! Я чуть язык не проглотил...
– Ближе к делу! Что?
– Я не рассмотрел, какие-то укрепляющие витаминные пилюли для умственно недоразвитых детей! Бенсон рекламировал их и, кстати, бесплатно. Сегодня по второй программе, кажись, спутниковой, в 11:30 покажут этот сюжет... А Бенсон, ты знаешь, он ушлый парень, за словом в карман не лезет. Когда я его спросил, надеется ли он победить в Сеуле, без обиняков, без разных там экивоков, присущих спортсменам, когда речь зайдет о сопернике, выложил, что Льюис, что тут спорить, великий спортсмен, но его время прошло, и он слишком изящен для того, чтобы бегать так быстро... Но он, Бенсон, уважает Льюиса, как самого великого, после Оуэнса, бегуна, и рад тому, что Карл согласился участвовать в Кубке, ведь они уже более года не встречались на дорожке... Слышь, Олег, у меня, считай, репортаж готов... и наша газета, ты знаешь, выходит утром...
– Не дрейфь, Саня, я найду, что написать!
– бодро ответил я, не слушая Лапченко, потому что в голове, как раскаленный гвоздь, засела... да, вы правы, Кэт.
Ее появление ошеломило меня, не стану скрывать. А если и Келли с Питером Скарлборо тоже сидят сейчас где-нибудь на трибуне? Нет, не страх внес смятение в душу, иное взволновало, растерзало мысль: что стоит за их появлением здесь? Я сразу отбросил возникшее было желание броситься в полицию. Что я смогу доказать? Да они только посмеются надо мной - и Келли, и Питер, и, чего уж тут, и Кэт. Расхохочутся прямо мне в лицо...
5
Серж привез на тихую и тенистую улочку где-то в Гринсинге, где в обычном, ничем не примечательном старинном домике, оказывается, обосновался семейный ресторанчик.
– А вот какая писулька появилась у меня в номере, пока я встречал тебя и мы весело прохлаждались в пресс-центре, - вмиг убрав улыбку и глупый блеск сальных глазок, сказал Серж. Он опустился в плетеное кресло и вытащил из внутреннего кармана спортивного блайзера (как он только выдерживал его габариты), как обычно, набитого блокнотами, записками, деньгами, визитными карточками и еще бесчисленным множеством ценных для Сержа предметов,
Я бережно развернул лист - стандартный лист белой бумаги для писем со штампом гостиницы - "Версаль", расположенной в Лионе, по улице Капуцинов, 17, с телефоном 229-35-71, и ровными рядами отпечатанных на новой, это легко было определить по четкости букв, портативной машинке. Размашистая подпись черным тонким фломастером была мне незнакома.
– К этой гостинице автор письма никакого отношения не имеет, я справлялся уже по телефону. Читай, - сказал Серж.
– "Уважаемый г-н С.К. Надеюсь, что Вы еще не успели полностью забыть о нашем с Вами рандеву в далеком от здешних мест городе, где все поголовно черноволосые с глазами восточного типа. Если вспомнили, то не стану вновь перегружать Вас ненужными подробностями и именами, тем паче что имя мое ничего не скажет Вам.
Словом, нам нужно обязательно встретиться и обговорить некоторые из нерешенных не по моей и не по Вашей вине, а в силу лишь сложившихся обстоятельств, проблем. Времени теперь осталось совсем мало, и нужно торопиться.
Не оставляю ни адреса, ни телефона, позвоню вечером нашему общему знакомому..."
– С уважением, - произнес я последнюю фразу и недоуменно уставился на Сержа.
– Пока не врубился, может, ты объяснишь?
– Это записка от Майкла Дивера.
– От Майкла? Ведь он не давал о себе знать более двух лет?
– Видно, так было нужно.
– Ты уверен, что это он? А если провокация?
– спросил я и внутренне зарделся, опять это проклятое наше словечко буквально висит на кончике языка.
– Извини, Серж, но это слишком серьезно, чтоб я мог вот так слету поверить.
– Мне знакома подпись Майкла, а он, поверь, не разбрасывается своими автографами в силу правил, существовавших в его офисе. Впрочем, я беру ее под сомнение, потому что в его личном деле, что будет храниться в ЦРУ вечно, наверняка есть образец. Но это - из области допустимых вариантов.
– Что в таком случае реальность?
– Первое, следует дождаться звонка и выяснить, что Майкл предложит, а в том, что ему есть что нам рассказать, сомневаться не приходится.
– Кто этот человек, кому станет звонить Майкл или кто-то, кто будет говорить от его имени?
– Вот тебе и на!
– Серж так искренне удивился и с таким глуповатым выражением уставился на меня, что я растерялся.
– Впервые вижу перед собой человека, не узнающего самого себя...
– Ладно, мистер Казанкини, я принимаю ваш гол. 1:0 - вы ведете. Но откуда Майкл мог узнать о моем приезде в Вену, гостиницу, где я устроился?
– Я все еще не верил в реальность происходящего: слишком неожиданным и слишком фантастичным выглядело это при ближайшем рассмотрении.
– Проще простого: звонок в пресс-центр, девушка поднимает аккредитационную карту - и исчерпывающая информация: где, что, когда. Но оставим это гадание на кофейной гуще, не любил это занятие даже в студенческие годы, хотя у нас в Сорбонне, поверь, оно было разлюбимым занятием девиц и, само собой, приближенных к ним молодых оболтусов. Наверное, поэтому меня не жаловали представительницы слабого пола - из-за отсутствия наивности, а без нее затащить человека в мэрию или в собор Парижской богоматери практически невозможно. Так вот, мы дождемся звонка от Майкла, а я более чем уверен, что это он, и лишь после получения, так сказать, дополнительной информации, обсудим дальнейшие шаги. О'кей?