Тайна двух океанов(ил. А.Васина и Б.Маркевича 1954г.)
Шрифт:
– Эге! – послышался вдруг удивленный возглас Шелавина. – Да здесь, оказывается, огромная выемка в ледяной стене. Метров тридцать в глубь стены. А в длину, по каналу, неизвестно. Андрей Васильевич, а ну-ка, посмотрите, далеко ли она тянется? Арсен Давидович! Я подозреваю, что и в противоположной стене окажется такая же выемка. Пошлите кого-нибудь проверить. Вероятно, здесь была одна гигантская гора, и по этой выемке она раскололась. Очень интересно!
– Хорошо, Иван Степанович. Пойдем, Цой, – ответил зоолог.
Через несколько минут Скворешня донес, что выемка тянется
– Таким образом, – сказал Шелавин, – ясно, что внутри ледяной горы, почти посередине ее, находилось глубокое и широкое, замкнутое со всех сторон ущелье. Вдоль этого ущелья гора треснула и разделилась. Судя по свежести стен, это произошло совсем недавно, может быть, даже несколько часов назад. Обе половины медленно отходят друг от друга, и возможно, что примерно через сутки здесь будет не канал, а открытое море, забитое льдинами. Нам нужно торопиться, Арсен Давидович! – решительно заключил океанограф.
– Я думаю, успеем, но поспешить не мешает, – ответил зоолог и отправился со своей партией дальше, разместившись на небольшой глубине – метров тридцать от поверхности.
Шелавин со Скворешней отплыли недалеко от них на середину канала и производили там многочисленные измерения температуры на различных глубинах, близких к поверхности. Потом занялись получением проб воды, подальше от льдин, для изучения ее химического состава. На все эти кропотливые, требующие большой тщательности работы ушло часов пять.
Шелавину и Скворешне оставалось только снять показания вертушек о скорости течения непосредственно около айсберга, убрать эти приборы и вернуться на подлодку. Они условились с зоологом, что встретятся с ним на выходной площадке минут через пятнадцать.
Едва приблизившись к приборам, Шелавин обратил внимание на необычайную и совершенно неожиданную скорость течения, которую показывали вертушки.
– Что за чертовщина! – закричал пораженный океанограф. – Ведь пять часов назад айсберг двигался с ничтожной быстротой, а теперь идет со скоростью парохода, и притом в обратном направлении!
– Вероятно, ветер переменился, – сказал Скворешня, принимаясь снимать вертушки, – и дует теперь с силой в десять баллов прямо в спину льдине.
– Да знаете ли вы, чем это грозит, позвольте вас спросить? Ведь она идет прямо на соединение со своей другой половиной! Надо предупредить вахтенного… Это же несчастье!
Он быстро вызвал подлодку. Но, прежде чем он успел сказать слово, послышался тревожный голос старшего лейтенанта:
– Скорее на подлодку! Все, все! Канал закрывается! Льдины приближаются друг к другу! Скорее! Открываю выходную камеру!..
– Есть! Слушаю! Бросайте вертушки, Скворешня!.. Скорее к подлодке!
Они понеслись на десяти десятых хода по направлению к кораблю. Впереди показались стремительно плывшие туда же зоолог, Цой, Марат и Павлик.
Не успели они, однако, приблизиться к «Пионеру», как внезапно раздался громовой удар. Мощной невидимой струей воды, словно чудовищным фонтаном, и люди и подлодка были одновременно подброшены кверху. Корабль быстро опустился и сейчас же вернул себе устойчивость, но люди, вертясь и кувыркаясь, были разбросаны в разные стороны. Скворешню струя с силой ударила о ледяное дно выемки; Павлик, как пробка, взлетел на два метра над поверхностью воды. Несмотря на страшный испуг, он успел заметить, что взволнованная, как будто кипящая вода образовала теперь небольшую полынью, окруженную со всех сторон отвесными ледяными стенами высотой в несколько десятков метров.
Через пять минут все собрались на откидной площадке подлодки, необычайно встревоженные, но целые и невредимые. Один лишь Скворешня охал и кряхтел, потирая без видимой пользы для себя свои металлические бедра и бока.
Впрочем, голос капитана немедленно прекратил эти бесцельные упражнения:
– Арсен Давидович, у вас никто не пострадал?
– Все в порядке, Николай Борисович.
– Товарищ Скворешня, немедленно обследуйте дно полыньи, особенно по линии соединения обоих айсбергов. Держите все время связь с подлодкой и о замеченном доносите.
– Есть обследовать дно, товарищ командир! Скворешня медленно шел под водой вдоль свежеобразовавшегося ледяного шва. Удар при сближении айсбергов был, очевидно, гигантской силы. Линия их соединения была исковеркана глубокими ямами и выдавленным кверху льдом. Северный и южный концы полыньи сошлись неправильно, с выступами. Но, в общем, льдины сомкнулись полностью, совершенно слитно, не оставив между собой ни единого, даже самого ничтожного просвета. Выслушивая эти донесения, капитан время от времени озабоченно произносил:
– Так… гм… плохо… очень плохо…
Когда Скворешня вернулся на подлодку и явился в центральный пост, он застал там, кроме капитана и старшего лейтенанта, также Шелавина и зоолога. Лица у всех были крайне озабочены.
– Ситуация не очень приятная, – говорил капитан, медленно расхаживая. – Возможно, что льдина надолго останется теперь в этом положении. Мороз скует ее соединившиеся половины, попутный ветер, если он удержится, будет действовать на них, как огромной силы пресс, который еще больше закрепит работу мороза.
– Но ветер может перемениться, – сказал зоолог, – и опять разбить льдину. Ведь слабое ее место – внутренняя полынья – все-таки остается.
– На перемену ветра может быть лишь слабая надежда, – возразил Шелавин. – Не забывайте, что мы находимся в области непрерывных западных ветров, обходящих в этих широтах весь земной шар над свободными пространствами Мирового океана. Именно они, эти западные ветры, и создают здесь великое непрерывное кольцо западного дрейфового течения.
– Да… – задумчиво проговорил капитан. – Мало того, что мы здесь заперты, словно в ловушке, – мы еще осуждены на полную пассивность, между тем как и ветер и течение будут относить нас на ост, в южную область Атлантического океана.