Тайна и откровение
Шрифт:
Поджала губы и пнула рюкзак, от чего он шумно упал на пол.
Сбросила с себя кеды и принялась раздеваться. Скомкала футболку с принятом рок-группы и джинсы. Спрыгнула с кровати, чувствуя босыми стопами холод пола её комнаты. Пошагала к шкафу и остановилась перед большим, в полный рост, зеркалом. Глядела на свое отображением с каким-то научным интересом.
Ей нравилось иногда рассматривать себя и пытаться найти в себе искаженные черты своей матери. Глядела и пыталась представить, как выглядел её отец.
Джейн не желала встречи с ним.
Но ей было любопытно, каким человеком он был. Все же в ней его кровь, его гены. А Сильвия ничего не говорила о нем, никогда не показывала фотографий, не рассказывала о том, как они познакомились.
Лишь несколько раз, пристально глядя на Джей, будто пыталась что-то разглядеть, Сильвия сказала, что она похожа на отца. Это звучало так, словно женщина не желала этого говорить. Словно слова сами вырвались.
Джейн это не удивляло. Она совершенно не была похожа на свою мать ни внешне, ни характером.
Долговязая, слишком худая, средний рост, но из-за какой-то длинной фигуры, она казалась выше, чем есть. У её матери продолговатые, изысканные черты лица. Её же лицо какое-то мальчишеское.
Она чем-то походила на миловидного парня. Вздернутый кончик носа, узкий рот с пухлыми губами и четкая линия скул. Лишь недавно у неё ушел детский жирок с щек, который делал её лицо круглым.
Джейн не считала себя красавицей, но пыталась быть объективной. Она была миловидной.
Но она явно не из тех девушек, вслед которым оборачиваются. Она чем-то походила на милого хорька.
Девушка понимала, что подростковый возраст, в особенности для девушки, отличное время для ненависти к себе. Но, к счастью, ей удалось проскочит этот период. И она с детского безразличия к внешности перешла в стадию принятия.
Пожимала плечами и говорила «Ну, вот такая». Тело всего лишь тело.
Тем более, Джейн знала, что для всех красота разная. Есть усреднённый идеал, но, в большинстве своем, людям нравится разные черты лица. Разные фигуры.
Так что для кого-то она, немного неловкая и слишком шумная, идеал.
И даже если нет – Джейн это не очень волновало. Она считала себя «синим чулком». Девчонка прозябающая в книгах и интернете. Она любила новые впечатления и общение с людьми, но не стремилась к романтическим привязанностям.
Отношения, парни, влюбленность, поцелуи и прочее были ей интересны лишь в плане чего-то нового. Ей было интересно испытать все это на себе.
Но не имела настолько масштабных проблеск с самооценкой, чтобы искать любви другого человека, для того, чтобы ощутить свою ценность.
Джейн полагала, что у неё вовсе не было бы комплексов, если бы её мать не была столь блистательной. Той уже почти сорок! В понимании шестнадцатилетних, женщина в сорок не имеет права выглядеть хорошо.
Девушке казалось, что когда они рядом, все сравнивают их и молчаливо задаются вопросом, как у такой красивой женщины, может быть такая несуразная дочь.
От того она даже не пыталась походить на мать. Ей казалось, что тогда их отличия будут бросаться в глаза ещё больше. Сейчас она похожа на миловидного мальчишку, но надень она платье и каблуки – станет выглядеть смешно. Будет похожа на дешевую подделку знаменитого бренда.
Один из друзей Сильвия, по крайней мере она представила его так, но Джейн видела по его восхищенному взгляду, что он был не другом, а поклонником, мимоходом упомянут, что Джейн вылитая «папина девочка».
Тогда она нашла это смешным, а после задумалась.
Да, она вылитая папина дочка. Только с одной проблемой – у неё нет отца.
Но если бы он был, Джейн уверена, она пропадала бы с ним в гараже, чиня старый автомобиль. Она была бы любимой дочуркой, она была бы «папиной девочкой», но вот проблема – она не знает кто её второй родитель. В её мире есть только мать.
Джейн запрыгнула на свою кровать и достала свой телефон из рюкзака. Все ещё была лишь в простом, хлопковом нижнем белье. Перевернулась на бок, волосы путались, сбивались.
Зашла в контакты и нажала на имя Оливера. Слушала гудки, глядя в потолок.
Оливер единственный близкий и горячо любимый друг. Она в лицо смеялась тем, кто говорил, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. Она с Оливером отличный пример, который противоречит этой глупой философии.
Между ними никогда не было никакой неловкости. Они сошлись, как две части одного пазла. Просто щелкнули и с тех пор не расставились. Будто были потерянными близнецами.
Джейн могла рассказать ему что угодно. Именно Оливер знал все её секреты. Они вместе проходили через все отвратительные подростковые фазы.
Девушка понимала, что все школьные друзья думают, что их дружба навсегда. Но реальность была неукротима. Почти все школьные друзья расходятся и становятся друг для друга незнакомцами. Хотя когда-то строили совместное будущее, плакали и смеялись вместе и давали клятвы, что они навсегда.
Но Джейн была уверена, она с Оливер действительно навсегда. Она слишком цеплялась за людей, чтоб смириться, когда звонки и сообщения станут реже, пока не исчезнуть.
Она вцепится в человека и не отпустит до последнего. Не позволит разорвать дружбу, что связывает их.
Джейн была уверена, что нужно будет переждать лишь особенно сложный период – когда они со школьников, с подростков, станут взрослыми. Тот период, когда ты уезжаешь с родительского гнезда и тебя окружают новые люди, компании, города.
Лишь переждать, цепляться за человека со всех сил, а после дружба наладится, вернется в привычную колею как-то сама собой.
В шестнадцать потеря друга кажется чем-то невыносимым и болезненным. Нереальным, несправедливым. Будь Джейн тридцать или же даже двадцать пять, она бы уже могла смиренно принимать, что люди часто уходят и в этом нет ничей вины.