Тайна «каменного кольца»
Шрифт:
— Несколько шагов пройдете пешком. Федя знает дорогу. — Василий Васильевич вышел из кабины, открыл пассажирам дверцу. — Я возвращу автомобиль хозяину и вернусь.
— Разве мы пробудем здесь долго? — шепнула спутнику Ольга, когда они начали подниматься по тропе. — Как же я попаду в город без машины? Мои туфли не для ходьбы в лесу.
Федя взглянул на черные лакированные «лодочки» на ногах Ольги и промолчал.
— Не нравится мне эта затея. — Голос девушки дрожал. — Зачем забираться так далеко? Почему нас никто не встречает? Может, их опять нет?
— Все на месте и ждут вас, — раздался мужской голос. На крыльце сторожки стоял Капустин.
— Дмитрий Николаевич, — обрадованно крикнула Ольга, — я уж думала, мы не найдем вас в лесных дебрях!
Капустин молча посторонился, пропуская приехавших.
— Здравствуйте, друзья! — весело сказала Ольга, войдя в полутемное помещение.
Острые глаза ее сразу разглядели присутствующих. Здесь были члены подпольного бюро, возвратившийся к партизанам Леня Росинкин и еще несколько незнакомых людей в защитных гимнастерках — должно быть, партизаны из отряда Капустина. Среди них сидела пожилая женщина, низко, до бровей, повязанная выцветшим от солнца платком. Ее Ольга смутно припомнила: кажется, до оккупации она работала поваром в детском саду, а потом куда-то исчезла.
Никто не ответил на приветствие девушки. Ей стало не по себе. Ольга невольно обернулась, ища Фреда. Но и он показался ей другим. Губы юноши были плотно сжаты. Глаза смотрели сурово и печально.
Капустин сел на плоский камень у входа. Рядом с ним пристроился Федя. Все места были теперь заняты.
— Куда же мне сесть? — с невольной робостью спросила Ольга.
Один из партизан молча подкатил к ней валявшийся в глубине помещения пенек и жестом пригласил ее сесть.
Прошло несколько минут тягостного молчания. Капустин поднялся.
— Сегодня на рассвете фашисты казнили нашего боевого товарища, секретаря подпольной комсомольской организации Настю Кудрявцеву, арестованную во время выполнения партийного задания. Предлагаю почтить память героически погибшей девушки вставанием.
Все поднялись. Встала и Ольга. В ушах у нее звенело. Тело сотрясала противная мелкая дрожь.
По знаку Дмитрия Николаевича все опять сели. Он тихо сказал:
— Веди собрание, Медведев! Ты являешься заместителем Насти...
— На повестке сегодняшнего собрания у нас один вопрос. — Голос Жени звучал сухо. — Суд над предателем! Над человеком, по вине которого погибла Настя, арестован начальник партизанской разведки капитан Кравцов, давно находится в застенках гестапо дедушка Захар Игнатьевич... Они, как и другие, которых мы потеряли, до последних дней считали предательницу Ольгу Сергееву своим единомышленником и другом.
— Нет! — прозвучал отчаянный крик. — Нет, это неправда, это не я! — В голосе Ольги слышался животный страх. Лицо ее побелело, она с мольбой смотрела на Капустина.
— Товарищ Федор, — жестко сказал Капустин, обходя взглядом Ольгу, — расскажите, что вы знаете по этому делу.
Федя встал и рассказал о том, как после ареста Насти, когда тень недоверия упала на него, он поклялся, что узнает правду, разоблачит предателя.
Неожиданным ударом было для него появление девушки в кабинете шефа гестапо.
— Сомнений не оставалось. Да и сама Ольга не стала скрывать, считая меня гитлеровским шпионом.
— Он лжет, лжет! — снова вскрикнула Ольга. — Не верьте, товарищи! Сам же говорит, что работал у немцев осведомителем.
Федя горько усмехнулся.
— Значит, записка, которая погубила Кравцова, тоже ложь? Ведь это вы писали ее?
Он достал из кармана сложенный вчетверо квадратик бумаги, передал его Капустину.
— Я бежал, чтобы предупредить Бориса Захаровича, но... опоздал. К несчастью, он был в городе и встретился с Ольгой.
Гневный шум пронесся по рядам присутствующих. Записку передавали из рук в руки. Текст ее, подписанный условным паролем членов бюро подпольного комсомола, гласил:
«Ваша племянница очень больна. На выздоровление нет надежды. Ничем не рискуя, можете навестить ее сегодня от шести до семи вечера. Хозяйки дома не будет».
— Сергеева не знала, что Мария Яковлевна наша связная, — добавил Федя. — Только это и спасло ее от неизбежного ареста. Что произошло с Кравцовым, вы знаете.
Федя умолк. Потом презрительно добавил:
— Ольге все равно, кого продать, лишь бы выгодно. Она недавно получила тысячу марок на туалеты...
Ольга вдруг истерически зарыдала, упала на колени перед Капустиным.
— Выслушайте меня, умоляю... Я не виновата.
Она пыталась поймать руку Капустина. Тот брезгливо отстранился.
— Мы не вынесем приговора, не выслушав вас. Но перед судом народа надо говорить правду.
— Приговор? Какой приговор? — Ольга захлебывалась от слез. — Вы же меня давно знаете, милые, дорогие! Я здесь росла и училась. Школу раньше Лени кончила. Он еще смеялся — «без двух пятерок отличница». Помнишь? Ты же с Настей был на нашем выпускном балу...
Сердце Лени пронзила острая боль. Как смеет она говорить о Насте! Он невольно шагнул к Ольге, а та торопилась, будто в бреду:
— Я виновата, но совсем немного, чуть-чуть... Они обманули меня, проклятые фашисты, они обещали, что не причинят никому вреда, просто поучат немного молодежь.
— Поучат в тюрьме? — гневно спросил паренек, сидевший на земле. — Зачем ты это сделала? Ради денег, ради легкой жизни?
Ольга взглянула на него полными слез глазами.
— Я... я полюбила капитана Форстера. Он казался мне порядочным человеком. Он говорил, что понимает русскую молодежь, поможет ей. А потом Краузе узнал о нашем знакомстве и заставил меня...
— Доносить на товарищей, обмануть Кравцова? — Капустин выпрямился. — Вы были комсомолкой, Ольга Сергеева, членом бюро, вы видели столько примеров чистоты, самоотверженности. Неужели вы ни о чем не думали, предавая бывших друзей?
— Я не знала, клянусь, я не знала, что так будет, — рыдала Ольга. — Вот Фред свидетель, сюда я пошла добровольно, я хотела сама рассказать все, освободиться от невыносимой тяжести. Когда казнили Настю, я потеряла покой. Поверьте мне только раз, только один последний раз! Я все искуплю, никогда не опозорю себя и товарищей.