Тайна Кира Великого
Шрифт:
Одной веревкой я обвязался. Другую, более тонкую имевшую маленькие петли, пропустил через смазанную маслом петлю на поясе. К правому запястью подвесил небольшой молоток, сделанный из твердого дерева.
Потом я вознес к небесам, грозно нависавшим над крепостью, последнюю молитву и вытащил из мешка первую пару наконечников.
Половина — если не больше того «дела», что поручил мне Кир, заключалась в том, чтобы отыскивать на ощупь проемы и щели в крепостной стене, затем осторожно, чтобы не стучать слишком громко, забивать в них длинные наконечники персидских копий и подниматься по этим железным «сучкам»
И вот я стал подниматься по стене, а мне посредством тонкой веревки с петельками стали посылать вдогонку наконечники копий. Я старался стучать как можно тише, однако «ущелье» отдавалось гулким эхом, будто на его дне стучал по наковальне сам Гефест. Мне чудилось, что стук слышен и в стане Кира, и по всему городу, а потому стражу дворца вот-вот охватит страх, что царь персов приказал своим титанам разрушить всю крепость до основания, пока не успело взойти солнце.
Поначалу я не медлил, но и не особо торопился: нужно было беречь силы. Мерно — палец за пальцем, локоть за локтем, плетр за плетром — поднимался я по стене и так увлекся, что потерял счет времени и почти забыл, куда стремлюсь: то ли за каким-то сокровищем, то ли просто на вершину безжизненной горы.
Так не сразу я и заметил, как внизу, подо мной, что-то произошло. Поначалу мне послышались какие-то вскрики, я подумал, что марды забеспокоились, почему так долго прошу новых наконечников (для этого нужно было подергать за веревку). С высоты уже примерно сотни локтей заметил внизу какое-то движение и вдруг с ужасом осознал, что стал видеть в темноте гораздо хуже, чем раньше. И уши тоже впервые подвели меня! Еще три года назад я бы не упустил на слух движения змеи, зашуршавшей среди камней где-нибудь за углом башни.
Немного повисев на стене без дела и переведя дух, я постарался забыть вещие слова Кира, подергал за веревку и снова принялся стучать молотком.
Вдруг рядом с молотком сверкнула искра! Так стрела чиркнула об стену и отлетела в сторону!
Кто-то снизу, не различая цель во мраке, выстрелил в меня из лука!
Я замер и похолодел.
Этот охотник не мог быть воином из царской охраны дворца. Тех набежало бы не меньше десятка не только внизу, но и на стенах; стали бы шуметь, замахали бы факелами. Невидимый стрелок хотел сделать свое дело так же незаметно, как и я свое.
Великим усилием я усмирил свое сердце, которое стало колотить в грудь громче деревянного молотка.
Вокруг было тихо, если не считать каких-то слабых шорохов внизу. Стены и бойницы надо мной оставались безмолвными.
Все мои мускулы впервые в жизни горестно стонали от усталости.
«О, великий Кир! — столь же горестно подумал Кратон.— Ты был прав!»
Повиснув на полпути и оказавшись дичью в столь неудобном положении, я долго не мог ума приложить, что же теперь делать, и решил дотерпеть до того часа, пока что-нибудь не произойдет само, помимо моих стараний.
Этот решающий час настал спустя всего несколько мгновений!
Снизу донесся крик одного из мардов:
—
И следом донеслись еще два очень ясных звука: короткий, хриплый стон и удар упавшего на землю тела.
Внезапно мои чувства прояснились, и вся ужасная картина раскрылась передо мной с высоты орлиного полета.
На одних охотников нашлись другие охотники. Все мои марды были уже перебиты стрелами, выпущенными из-за угла крепостной стены, с близкого расстояния. Один из них, по всей видимости, успел притвориться мертвым и, когда убийцы отвлеклись, попытался живо вскарабкаться по наконечникам следом за мной, чтобы предупредить об опасности, но, увы, был замечен.
Состязания, посвященные славной победе над Вавилоном, все же начались, помимо воли персидского царя. Кто-то уже взбирался по противоположной стене ущелья. И не один, а целых трое!
Эта тройка неизвестных атлетов поднималась так быстро, что трудно было поверить глазам. Наконец, по движениям их рук я догадался, что они используют веревки, опущенные вниз со стены. Однако на самой стене никто не появлялся: значит, прятался.
Они теперь вместе со мной играли в игру под названием «приступ Вавилона».
Раз Кир велел убивать любого, кто помешает привести к нему вавилонского царя Набонида и его сына Валтасара, значит, кто-то теперь пытался опередить Кира. Презрительная улыбка Аддуниба, растянувшаяся на всю стену, привиделась мне во мраке.
Бешенство охватило меня, а вместе с бешенством я ощутил мощный прилив сил.
Я выхватил из-за пояса пару самых прочных кинжалов, принялся вгонять их в одну щель за другой и живо подтягиваться на этих железных когтях. О, сколько легких стен я одолел когда-то в учении у Скамандра! Эта стена была самой высокой, но тогда, в молодости, я без труда проходил подряд три-четыре стены и, если поставить те одну на другую, как Оссу на Пелион, получилось бы куда выше этой, вавилонской.
Да, впервые в жизни я ощутил грузную тяжесть своего тела, слабость уже иссыхающих связок и излишнюю твердость костей.
Царь Кир был прав. Старость! За дружеским столом и в седле я был еще молод, но здесь, на отвесной стене,— уже стар.
Я полз вверх и, скрипя зубами, унижал себя как мог, дабы прибавилось злости, а вместе со злостью — сил: «Ты не Болотный Кот! Ты просто старый вонючий хомяк!»
Те опережали меня. Им было легче. Им явно помогала молодость. Охотники за царями поднялись позади меня на стены, и вскоре несколько теней промелькнуло слева, среди крепостных зубцов, прямо над Вратами богини Иштар. По-видимому, они дерзнули-таки проникнуть во дворец через те бойницы, что были обращены к городу и наверняка усиленно охранялись. Молодая и сильная смерть поспевала к вавилонскому царю быстрее дряхлеющего спасения.
В груди у меня горело. Кожа свисала с предплечий лохмотьями. Окровавленные локти прилипали к стене, когда я наконец добрался до цели. Последним взмахом правой руки я уже не воткнул кинжал в щель между широкими камнями, а метнул его в бойницу, чуть ниже блеснувших во мраке зрачков. Тело рухнуло мне навстречу и едва не сшибло вниз. То был явно не царский воин, а один из убийц Набонида, поджидавший меня в засаде.
Я перевалился в утробу башни и на краткий миг лишился всех сил и чувств. Разноцветные круги плыли перед глазами.