Тайна князя Галицкого
Шрифт:
Боярин Леонтьев с облегчением перекрестился. Иоанн Васильевич – тоже.
– Возопил от ненависти Сатана, из рук которого вырвал князь Роман Галицкий самое главное сокровище, и поклялся отомстить самым страшным образом. Дождался он того часа, когда отнимет воитель православный от своей груди неодолимую для бесовских сил святыню, набросился на него и вырвал благородное сердце. После чего помутил рассудок жителей Великого княжества Галицкого, и поднялся с мечом брат на брата и сын на отца. Долго убивали люди друг друга, после чего, утомившись от крови, передали души свои с землями и имуществом в руки диавола. Обрадовался нечистый, снес с земли Галицкой все храмы, церкви и святыни православные, разорил до конца и уничтожил. И не стало более с тех пор на земле Галицкого княжества.
– Ну, хотя бы в размерах школьного учебника русскую историю ты знать должен? – разделывая котлету ножом и вилкой, азартно поинтересовалась Катерина. – Даю тест на сообразительность: где в следующий раз проявился убрус? Учитывая то, что ценность он представляет огромную, беречь его должны с особым рвением, но держать где-то в уютном уголке, чтобы внимания любопытных глаз не привлек. Все же имущество практически чужое, на сохранении, его прячут. Ну, и помни, что далеко вдова Романова увезти убрус не могла. Даю подсказку: в тысяча двести тридцать седьмом году на Руси случилось Батыево нашествие. Могучий стольный город Рязань был взят штурмом за шесть дней, еще более сильный город Владимир за восемь…
– Козельск! – с ходу сообразил Леонтьев.
– …а маленькая крепостица Козельск успешно отбивалась почти два месяца, ровно пятьдесят дней, – закончила Катерина. – Черниговское княжество. По времени и месту примерно совпадает, правильно?
– Оглядели ангелы землю грешную с небес в поисках князей-праведников и увидели, сколь прекрасны церкви черниговские, – продолжил Иоанн, – сколь невероятно древни монастыри Чернигова и набожны люди. И принесли убрус в руки князей Черниговских. Полагаю, ты знаешь, боярин, что князь Михайло Воротынский от древа князей Черниговских род свой ведет? Когда же заколебалось древо православия в их владениях и перекрестились многие иуды из веры православной в ересь католическую, обеспокоились князья Черниговские о сохранности святыни и передали ее в смирении христианском великим князьям Ярославова колена для пущей ее безопасности.
– Хорошо! – потерла животик девушка и откинулась на спинку стула. – О том, что делали на Руси татары Батыя, ты, я полагаю, помнишь? Взяли Владимирское княжество, отдали Ярославу Всеволодовичу, взяли Киевское, отдали Ярославу Всеволодовичу. Новгородцы, на это глядя, предпочли не связываться и сами Ярославу Всеволодовичу всей республикой на верность присягнули. И стал он Великим князем. Как ты понимаешь, при таком раскладе убрус, если он был в Козельске, наверняка тоже Ярославу достался, татары отдали. А если нет – все равно достался, потому как под Ярослава прогнулись все. Сильнее него никого не осталось, и безопасность можно было только купить. Черниговское княжество ее купило и… рассыпалось. Сперва на четыре удела, а потом все мельче и мельче. В общем, свобода на пользу не пошла.
– Если это правда, то почему Ярослав или его дети не использовали убрус для того, чтобы победить татар и избавиться от ига?
– Наверное, потому, что трудно избавиться от черной кошки в темной комнате. Особенно если ее там нет, – рассмеялась Катя. – Наместников батыевы татары не сажали, гарнизонов не ставили, свои законы исполнять не требовали, в жизнь не вмешивались. Мифических ордынских ярлыков, кстати, никто никогда в глаза не видел, хотя по легенде их многие сотни выписаны, и архивы до потолка должны быть ими забиты. Дань орда с покоренной Руси не брала. Так от чего избавляться?
– Как дань не брала? – опешил Евгений. – А как же это: десятина во всем – в хлебе, скоте и людях?
– Это уже при Сартаке, после смерти Батыя, через четверть века после нашествия орда попыталась лапку Великому князю в кошелек запустить, но Александр Невский приказал сборщиков податей перебить, а потом съездил в орду и открутил
50
«По смерти злочестиваго Батыя, бысть во Орде царь сын ево, Сартак имянем к нему же ходил во Орду великий князь Александр Ярославич. Повелением царя приидоша во страны Российския численницы его и изочтоша весь народ российский дани ради. Которых мучителства российскии князи не возмогоша терпети, но лета 6770-го, совет сотворши, повелеша по всем градом побити баскаков оных татарских, точию тех свобождаху, елицы изволиша прияти христианскую веру» (Андрей Лызлов, «Скифская история», изд. 1692).
– Ладно, пусть ты права, – смирился Леонтьев. – Убрус в России, гуляет из рук в руки, но почему о нем никто ни слухом ни духом?
– Пункт первый: не «гуляет», а тщательно сохраняется правящей царской династией, – поправила его Катя. – Пункт второй: слухи гуляют, и благодаря им убрус стал именно русской религиозной святыней. Пункт третий: у хозяев реликвии серьезное «попадалово». Весь мир знает, где и когда исчез убрус. Сказать, что он в наших руках – равносильно признанию того, что православные ратники принимали участие в захвате и разорении колыбели православия. Иначе откуда он взялся? Для его «чудесного спасения» сроки ушли еще во времена Даниила и Ярослава, а для «чудесного обретения» нужен достойный повод, продуманная легенда. Ну, чтобы кривотолков не возникло. Хотя понятно, что все равно будут. Да еще и «законные наследники» объявятся. Та же греческая патриархия. Кому охота рисковать? Вот и передерживают раз за разом, правитель за правителем. Накатанная колея – это приговор.
– Вот потому-то мы, колено Ярославово, следуя завету Господнему, и передаем сию реликвию из рук в руки, скрывая ее от света и глаз чужих, дабы лапы нечистого не смогли вновь до нее дотянуться, – закончил Иоанн. – Лишь в годины тяжкие святыню в помощь себе призываем, а вместе с нею и силу Господнюю. Надеюсь я, витязь, настанет тот день и час, когда можно будет явить ее миру, не опасаясь сил и злобы диавола. Однако же время сие еще не пришло. Может статься, удастся в Вологде град светлый воздвигнуть.
Царь погрузился в мысли, обошел кресло и опустился в него, постучал пальцами по столу, вскинул глаза на Басаргу:
– Теперь ты понимаешь, отчего я пресекать обязан любые вести о том, где хранится святыня? Сам нечистый стоит за спинами изменников сих, и именно он руками иуд нынешних двигает. Тайну убруса надобно сохранить любой ценой. Ибо велика его сила – и небеса с преисподней местами поменяться способны, коли он в черные руки попадет.
– Ты прав, государь, – признал Басарга, – и хранить святыню я стану пуще прежнего. Однако же князья Шуйские не знают о сем ничего вовсе. Они мстят лишь мне и иных желаний не питают. Помилуй их, Иоанн Васильевич, на коленях тебя прошу!
– Ты жаждешь прощения для убийц своих столь страстно, ровно спасение твое от сего зависит! – удивился Иоанн. – Дай мне Бог такую же силу духовную так врагов своих любить, как ты сие делать умеешь. Трудно устоять перед подобным благородством. Будь по-твоему. Я помилую их, коли они сами попросят меня о прощении и крест поцелуют на верность.
– Благодарю, государь! – с огромным облегчением выдохнул Басарга. – Пойду, сообщу им о милости.
– Нет, постой, – остановил его царь. – Ныне, когда приговор известен, пусть посидят, о душе своей и поступках поразмыслят. Поймут, как жизнью своей правильно распорядиться надобно. Когда на казнь поведут, тогда и прощу.