Тайна короля
Шрифт:
Хлопок, и ее голова дернулась. Алекто прижала ладонь к щеке, с изумлением глядя на меня. Я тоже с недоверием посмотрела на свою руку, которая только что это сделала.
— Алекто, я не… — потянулась я к ней.
В ее глазах блеснули слезы. Всхлипнув, она развернулась и бросилась прочь.
Когда я поднялась во двор, там уже никого не было. Вздохнув, я сжала пальцы и двинулась к паласу.
Когда вошел Рогир, я сидела перед зеркалом, причесывая волосы. Их я крашу с шестнадцати лет. Среди массы смоляных
— Как вы, миледи? — спросил Рогир, приближаясь. Опустив руки мне на плечи, он принялся массировать их.
Я почувствовала хмель. Многие бы сказали, что мне повезло с мужем: еще довольно молод, весел и хорош собой, несмотря на то, что невоздержанность в вине оставила свой отпечаток на его лице и теле. К тому же, не задавал лишних вопросов и принял Алекто, которая родилась здоровой доношенной девочкой через пять месяцев после нашей первой ночи. Как ни странно, он даже привязался к ней. Более того, нашел в своем генеалогическом древе далекого рыжеволосого предка. В общем, у нас был брак по полному взаимному согласию: он женился на моей титуле, я вышла замуж за его деньги.
— Прекрасно, милорд. А как ваша охота?
Рогир принялся рассказывать о последних трех сутках, что он отсутствовал, попутно раздеваясь.
— Позвольте помочь, — произнесла я, когда он потянулся к сапогам.
Сидевший на краю кровати Рогир отпустил сапог и сделал дозволяющий жест. Опустившись на колени, я стянула сперва правый, затем левый.
— Мне передали, что пришло послание с королевской печатью, — он внимательно глядел на меня сверху вниз.
— Да. Королева приглашает нас на празднование Зимнего Солнцеворота и Дня рождения ее сына, который приходится на Двенадцатую ночь. Через месяц.
— И вы хотели бы поехать?
— Разве мы можем отказаться?
— Ехать ко двору затратно. Придется шить наряды, к тому же понадобятся средства на пребывание там.
Такой ответ Рогира мне даже в голову не приходил.
— Боюсь, королева неправильно поймет, если мы откажемся, — с нажимом произнесла я.
Он поднял руки, позволяя мне стянуть котту. О грудь ударился талисман — антилопа с заостренными, как пила, рогами, которые, по поверью, могут подрезать деревья. Дар семьи Рогира заключался в склонности к охоте и умению находить дичь. На моей собственной груди не было ничего.
— Я не могу пока дать ответ, — опустил руки он.
Развесив одежду на перекладине, установленной на двух других перед камином, я вернулась к нему. Рогир протянул руку и погладил кончиками пальцев мою шею.
— Ты очень красива, Анна.
В свете очага его глаза жарко блеснули.
— Ты могла бы?..
Не отрывая их, он потянул меня вниз, глядя при этом так, будто я была змеей, которая может в любой момент ужалить.
Опустив глаза, я снова встала на колени.
— Конечно, милорд.
Потянувшись к завязкам на его штанах, я принялась распускать их.
Когда все закончилось, он увлек меня на кровать, посадив поверх. Я хотела снять с себя камизу, но Рогир остановил.
— Постой. Ты могла бы сегодня снова?.. — Взгляд на ряд пузырьков, выстроившихся на полке. И снова эта неуверенность. Порой казалось, что муж меня боится.
Я на миг замерла.
— Конечно, милорд.
— Сегодня пусть будет Хельта, — остановил он, когда я протянула руку к одной из склянок.
— Как скажете.
Поставив ее на место, я прижала к губам указанный флакон с чужой каплей крови.
Пару мгновений спустя мои волосы посветлели, груди потяжелели, а тело раздалось, приобретя пышные формы, которыми сама я никогда не отличалась.
Глаза Рогира вспыхнули. Он жадно сжал мои груди и перекатился, подминая под себя.
Позже, когда он уснул, я выскользнула из постели, достала из комода медальон, который нравился мне больше всего, и прошептала:
— До встречи, Омод.
Алекто бежала не разбирая дороги. Щека все еще горела. Как же она ненавидит дядю Людо. И как странно ненавидеть того, кого никогда не знала…
Но именно из-за него они с Эли и Каутином все делали не так, сколько она себя помнит. Порой казалось, мать не считала их родными.
Она не заметила, как Эли впервые отразил удар Каутина, потому что при этом у него была неправильная стойка. А то, что Каутин получил свой меч в тринадцать — ничего особенного, потому что дядя Людо получил свой в девять. Что уж говорить о вышивке самой Алекто…
В голове всплыла недавняя — а хотя уже и довольно давняя — встреча с Гарди, стариком из деревни, куда они с матерью наведывались, чтобы угостить виллан на Солнцеворот или проверить, как идет плетение корзин.
Алекто всегда успокаивала работа смуглых пальцев, умело перекидывающих прутья.
— Что, опять? — поднял брови он при виде ее.
Алекто уселась рядом на крыльцо — солнце уже садилось, но оно было еще теплым.
— Негоже ссориться с матушкой, — покачал головой Гарди, когда она промолчала.
— Никто и не ссорился, — она взяла лозу и неловко перекинула ее.
— Опять из-за… Я ведь знал его еще мальчиком.
— Нет… — выпалила Алекто и тут же осеклась. И тут же не выдержала: — Просто я ненавижу его… Ненавижу.
Гарди только головой покачал.
— Ревновать к мертвецам бесполезно — они всегда лучше нас.
Алекто опомнилась и встряхнула головой. Казалось, в руке до сих пор лоза, которую Гарди тогда забрал у нее, чтобы умело вплести в корзину.
Теперь, когда в голове немного прояснилось, она поняла, что бредет среди заброшенных домов в стороне от первой деревни, которая была тут шестнадцать лет назад. Тут уже давно никто не жил, и только вмерзшие в землю лопасти мельницы поскрипывали на ветру. Алекто зло швырнула в одну из них камень, и он отскочил с гулким звуком.