Тайна мадам Лефевр
Шрифт:
«Она сделает все, что потребуется», – сказала горничная. Очевидно, сюда относилось и предательство Макса Рэнсли, и побег от Уилла, чтобы не подтверждать невиновность Макса.
Мадам Лефевр, несомненно, рассчитывает на то, что ей удастся ускользнуть если не по пути в Париж, то уж точно по прибытии туда. Придется сохранять бдительность, чтобы не допустить этого.
Судя по реакции горничной, даже она опасалась, что соглядатаям мадам отъезд из Вены придется не по нраву. Возможно, у этой женщины есть и другие враги помимо него, разгневанного кузена мужчины, чью дипломатическую
Переодевание в мужскую одежду, которое Уилл изначально воспринял едва ли не как шутку, вдруг показалось ему вполне разумной мерой предосторожности. Он представил стройное тело мадам, облаченное в бриджи, плотно охватывающие ноги, обрисовывающие изгибы голеней и бедер, подчеркивающие тонкие лодыжки. Рот тут же заполнился слюной, в паху образовалась твердость. Он не мог позволить себе отвлекаться на сладострастные мысли, пока не мог. Нужно сосредоточиться на том, чтобы благополучно доставить мадам в Париж. До тех пор пока они не окажутся в Лондоне, ему придется следить за тем, чтобы никто другой не причинил ей вреда.
Глава 6
Два дня спустя ближе к вечеру Элоди в стариковской одежде и очках с толстыми стеклами, затрудняющими обзор, тяжело опираясь на трость, в сопровождении Клары вошла в пивную постоялого двора, расположенного на западной окраине Вены. Хозяин поспешил к ним, и в этот момент появился Уилл Рэнсли.
– Дядя Фриц, как же я рад, что вы смогли ко мне присоединиться! Надеюсь, поездка из Линца не слишком вас утомила?
Голосом настолько низким, насколько могла, Элоди ответила:
– Терпимо, мой мальчик.
– Хорошо. Господин Шульц, – обратился он к хозяину постоялого двора, – принесите нам в комнату чего-нибудь освежающего, пожалуйста. Жозефина, давай поможем дяде подняться.
Поддерживаемая под руки Кларой и Уиллом, Элоди медленно заковыляла вверх по лестнице. Вздохнула с облегчением, когда оказалась в гостиной, арендованной Рэнсли, за плотно закрытой дверью. Первый этап прошел именно так, как было задумано. Ее охватили восторг и ликование.
Опустившись в кресло и сняв дезориентирующие очки, она подняла голову, увидела, что на лице Уилла сияет теплая, ободряющая улыбка, и очень обрадовалась, хотя внутри все затрепетало. Даже будучи серьезным, Уилл казался привлекательным, но теперь, улыбаясь, сделался и вовсе неотразимым. Ну какая женщина смогла бы сопротивляться ему?
– Браво, мадам. У меня имелись серьезные сомнения на этот счет, но, поспешу отдать вам должное, роль старика вы исполнили очень убедительно.
– Да из вас тоже отличный пожилой господин получился, – сказала она, улыбаясь в ответ. – Не появись вы вместе с Кларой, я не узнала бы вас. А с какой поразительной скоростью вы нанесли на волосы краску, превратившись в брюнета! Я едва успела переодеться в приготовленную вами одежду. Вижу, теперь вы снова поменяли обличье.
Волосы Уилла по-прежнему были темными, но он сменил одежду скромного труженика, в которой был в тот день, когда проник через балкон, на костюм джентльмена, отлично скроенный и из хорошей ткани, однако не настолько модный и элегантный, чтобы привлекать ненужное внимание.
Плотно прилегающий пиджак подчеркивал его широкие плечи, а тесные панталоны – мускулистые ноги. Если даже в скучной одежде клерка он казался Элоди сильным, опасным и мужественным, то теперь за счет соответствующего наряда эффект многократно усилился. Его кричаще-мужественная привлекательность застала Элоди врасплох, усилив нервозность и пробудив желание. Стало интересно, что бы она почувствовала, проведя пальцами по его мускулистым рукам и ногам, плоскому животу и… ниже. Ее губы исследовали бы его рот, щеки и брови над пронзительными бирюзовыми глазами. Осознав, что слишком откровенно смотрит на Уилла, она быстро потупилась, а он заметил ее интерес. Довольно сверкая глазами, он произнес:
– Надеюсь, вам нравится мой новый облик.
– Вы прекрасно выглядите, сэр, и вам это отлично известно! – саркастически воскликнула Клара. – Ах, госпожа, какой же из вас получился восхитительный старый джентльмен! Думаю, сама фрау Гройнер, встреться она нам на лестнице, не заподозрила бы обмана.
– Хорошо, что мы с ней все же не встретились. Я ведь не миссис Сиддонс, – ответила Элоди, потягиваясь и разминая спину, затекшую от необходимости горбиться во время долгого перехода.
– А что вам известно о миссис Сиддонс? – тут же спросил Уилл, бросая на нее подозрительный взгляд.
Мысленно проклиная собственную болтливость, Элоди пояснила:
– Только то, что слышала от англичан во время Венского конгресса. Они превозносили ее игру, уверяя, что ни одна венская актриса ей и в подметки не годится. Ваше умение маскироваться натолкнуло меня на мысль, что вы сами могли бы участвовать в театральных постановках. Как бы иначе вам пришла в голову эта идея с усами? – Отступив от Уилла, Элоди провела рукой у себя над верхней губой. – Они нещадно чесались, заставляя меня беспрестанно чихать. Я опасалась, как бы они не отвалились совсем.
– Прошу прощения за этот просчет, – сардонически отозвался он. – Впредь буду умнее.
– Посмотрим, что еще вы придумаете, – поспешно произнесла она, радуясь, что сумела отвлечь его внимание от дальнейших расспросов по поводу ее знакомства с английским театральным искусством.
– Неудивительно, что у вас спина устала, – сказала Клара. – Мне этот район Вены незнаком, а вы почти ничего не видели за толстыми линзами. Путь сюда, казалось, занял целую вечность. Раз или два я с ужасом думала о том, что мы заблудились.
– Вот этого опасаться не следовало. Я шел за вами по пятам и сразу же помог бы выбрать нужное направление, – заверил Рэнсли. – А также хотел убедиться, что за вами никто не следит.
Получив очередное подтверждение его обстоятельности, Элоди тем не менее уточнила:
– Никто ведь не следил, правда?
– Нет. Вы придумали отличный план.
Заслышав подобное заявление из его уст, Элоди тут же ощутила, как по телу разливается тепло, и выбранила себя за это. Она ведь не мечтательная девчонка, едва не падающая в обморок от похвалы джентльмена. Не стоит забывать, зачем он организовал ее побег, не о ее благополучии печется. И все равно она до сих пор ощущала тепло.