Тайна Марухского ледника
Шрифт:
– Кушайте, друзья, на здоровье,– с легкой иронией отвечал на вчерашние остроты Толкачев.– Все равно у егерей теперь банкет не состоится и мука им теперь не нужна...
– Долго потом “разыгрывали” Толкачева, как он немцев “накормил”, – закончил свой рассказ Васильев, снова глядя на разведчика.
– Да, да, – смущенно улыбнулся Василий Федорович, – было такое дело...
Много замечательных боевых дел совершил бесстрашный разведчик Василий Федорович Толкачев. Об этом рассказывает Андрей Николаевич Раевский, которому приходилось вместе с другом ходить в тыл врага. Об этом
Сам Толкачев о себе говорит скупо:
– Когда началась война, я был курсантом Бакинского пехотного училища. Окончив его по сокращенной программе и получив звание младшего лейтенанта, прибыл в 810-й стрелковый полк 394-й дивизии. Помню, перед маршем на перевал командир полка майор Смирнов и комиссар полка старший политрук Васильев собрали коммунистов и комсомольцев и объяснили задачу. Я понял, что предстоят тяжелые бои с отборными частями фашистов. Хотелось вступить в бой комсомольцем, ведь мне было тогда всего двадцать лет. Так что, идя на Марухскпй перевал, я имел в кармане комсомольский билет.
А идти на встречу с врагом взводу разведчиков младшего лейтенанта Толкачева пришлось первому. Первым спустился в ущелье, первым вступил на ледник. А он оказался коварным. Идет человек и вдруг исчезает в глубокой трещине, скрытой под снегом.
– Попал и я в такую трещину, – говорит Толкачев. – И если бы не шагавший рядом со мной солдат, не выбраться бы мне оттуда.
Утром немцы, занимавшие выгодную высоту, встретили разведчиков шквальным огнем.
Разведка подробно доложила командованию о противнике.
“Выбить врага с высоты!”—таков последовал приказ. Его отправилось выполнять одно из подразделений полка. Много раз повторили горы эхо залпов. Геройски сражались бойцы этого подразделения, но никому из них не удалось вернуться...
Ночью Толкачев был вызван к командиру полка майору Смирнову.
– Дошла очередь и до тебя, – с тревогой в голосе сказал майор и подробно объяснил ответственную задачу.
Идти надо было бесшумно. Разорвав шипели, разведчики обмотали ноги. Захватили веревку. Когда на гребне хребта забрезжил рассвет, разведчики добрались наконец до высоты. Немцы открыли массированный пулеметный огонь из блиндажа, построенного на вершине каменистой горы. Дзот оказался неприступным. Толкачев быстро принял смелое решение. Поручив командовать взводом своему помощнику, он сам осторожно пополз к обратному скату высоты. Здесь скалы обрывались почти отвесно, и поэтому немцы с этой стороны считали себя в безопасности.
Командир взвода, вооруженный гранатами, достиг вершины. Увлеченные перестрелкой с разведчиками, фашисты не заметили его. Толкачев одну за другой бросил в блиндаж две гранаты. Раздался оглушительный взрыв. Стремительным броском он пытался было ворваться в блиндаж, но вдруг увидел, что из него выскочил человек в форме командира войск НКВД. Толкачев от неожиданности растерялся. “Неужели своих накрыл”, – мгновенно промелькнуло в голове. Но здесь он заметил, что “свой” пытался извести гранату, чтобы угодить в него. Толкачев понял, что это маскарад, и пустил из автомата короткую очередь. “Свой”, схватившись за живот, камнем упал
Настала тишина, но ненадолго. Едва Толкачев поднялся из-за укрытия, как снова засвистели над головой пули. Он метнулся за камень, но здесь прямо перед глазами вырос столб огня. Гранатой Толкачев был ранен в обе ноги. Вскоре подоспели разведчики. Истекая кровью, командир взвода продолжал руководить боем.
Взвод разведчиков удержал высоту до подхода батальона. Был захвачен пленный эдельвейсовец и ценные документы. Обратно по крутым, каменистым скалам несли бойцы на плащ-палатке своего раненого командира. Толкачев одним из первых на Марухском перевале был награжден орденом боевого Красного Знамени.
– По труднодоступным горным тропам, – говорит Толкачев, – меня вместе с моим дорогим другом ПНШ-1 Михаилом Александровичем Окуневым доставили в госпиталь в Сухуми. Это был трудный путь, так как вез нас с ледника на своей спине непослушный, бесчувственный ишак, которому не было никакого дела до наших ранений. Окунев и здесь не унывал, он много шутил над ишаком. В госпитале у меня извлекли четырнадцать осколков, а один так и остался в ноге на память до сего времени.
После выздоровления Толкачев снова был на Марухском перевале, затем воевал на Кубани и Украине, дошел до Германии. Был еще три раза ранен.
– Я безмерно рад, – возбужденно говорит Василий Федорович, – встрече после двадцатилетней разлуки с моими боевыми друзьями на священной для меня земле Карачаево-Черкессии, где мы стояли насмерть.
– Вам предстоит еще встреча со своим солдатом.
– С кем?
– С Иваном Васильевичем Подкопаевым.
– Как?! У вас в области живет мой разведчик?
– Да. В станице Кардоникской. Он первый рассказал нам о вас.
Толкачев долго припоминал эту фамилию, но так и не мог вспомнить.
– Ну, ничего, при встрече я сразу узнаю своего, они у нас все меченые,– попытался шутить Толкачев.
Андрей Николаевич Гаевский выглядит моложе других участников боев. Но это лишь внешне. На самом деле суровые бои в снежных, заоблачных вершинах дают сейчас о себе знать. И если присмотреться внимательно в его лицо, то бледно-синие оттенки под глазами выдают Гаевского, как сердечника. Он учился, продолжительное время работал в аппарате ЦК ЛКСМУ, ЦК партии Украины, закончил Академию общественных наук при ЦК КПСС, успешно защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата исторических наук, имеет воинское звание полковника.
Когда начинались бои на Марухском перевале, Андрей Николаевич Гаевский был направлен в 810-й стрелковый полк на должность политрука роты автоматчиков. Младший политрук Гаевский только возвратился тогда из Ирана, где был в составе наших воинских частей.
По отношению к другим офицерам роты автоматчиков у Гаевского было выгодное преимущество – он был опытным альпинистом, в котором сочетались смелость и отличное знание суровых законов гор. Эти знания и опыт как нельзя лучше пригодились автоматчикам, которые впервые находились в горах.