Тайна Марухского ледника
Шрифт:
Наши роты были в те дни разбросаны по разным перевалам и мне вместе с политруком Журбой пришлось двое суток добираться до Марухского ледника, где дралась рота Василькова. С командиром у меня произошел тогда не совсем приятный разговор.
– А где же Кварцхава? – спросил я.
– Вот там, впереди, – сказал Васильков. – Метрах в тридцати левее валуна. Выстрел слыхал? Это он сейчас выстрелил.
– Но там же эдельвейсовцы!
– Her,– улыбнулся Васильков,– их позиции по склону выше.
– И сколько он там находится?
– Да уже вторая неделя пошла.
– Я против этого категорически возражаю,– как можно суровее сказал я.– И, кстати, комиссару уже об этом докладывал. Рота
Я, может быть, и дальше продолжал бы в этом духе, но меня обескуражила и остановила новая улыбка командира роты.
– Так вот он п воодушевляет! И уже серьезно добавил:
– Это у нас самое опасное место, кого же, как не комсорга, послать туда? Разве комиссар не так распорядился бы?
Это был, пожалуй, самый сильный довод. И все же надо было поговорить с самим Кварцхавой. Вечером удалось пробраться к нему. С ним находился еще одни боец, комсомолец Иван Глотов. Надо сказать, что бойца этого часто критиковали.
– То ли мы на него повлияли,– шепнул мне Кварцхава. – то ли толком не знали его раньше, но с ним не пропадешь. Посмотри, как мы устроились...
И в самом деле, ребята устроились хорошо. Свой пост боевого охранения они превратили в маленькую и неприступную крепость. Обложились кругом большими камнями, поперек прорыли ровик. Гранатой или миной их достать было трудно. По новостям стосковались до того, что едва дождались рассвета, чтобы прочитать газеты, что прислал со мной комиссар.
Между прочим, о своей комсомольской работе Кварцхава был того же мнения, что и Васильков:
– Понимаешь,– сказал он,– мы тут как бельмо на глазах у немцев. И в то же время на виду у всей роты. В случае чего мы первыми удар примем, а ребята поддержат сразу. Ты передай комиссару, что ему за нас краснеть не придется.
– Да,—подтвердил и Глотов, – передай комиссару...
Челышев был строгим и требовательным, но совершенно справедливым. За это и любили его бойцы, в его присутствии подтягивались, и почему-то каждому хотелось тут же показать свою удаль, смелость и находчивость. Наверное, потому, что Алексей Саввич сам был человеком большой отваги. В атаках поднимался первым и бежал на немцев рядом с бойцами. Так было п в горах Кавказа, и в боях на подступах к Орджоникидзе. Под Новороссийском он с группой солдат был отрезан гитлеровскими автоматчиками от подразделения. Когда об этом узнали в батальоне, то смельчаков-добровольцев, желающих пойти на выручку, искать не надо было: солдаты пошли дружно и все. А однажды произошел случай, по поводу которого Челышев долго и сильно горевал: при взрыве немецкой гранаты офицер Петров прикрыл его своим телом и сам погиб.
В походе ли, в наступлении, на привале Алексей Саввич всегда находился в гуще бойцов и терпеть не мог, если пищу ему подавали отдельно. Возьмет свой котелок, сядет среди солдат, разговаривает и ест. И все это было у пего очень естественно – подлаживаться он не умел.
И еще за одно очень его любили – за простоту и ясность мысли. Самый сложный вопрос в его объяснений звучал и просто и точно.
А роста он был небольшого, худой, даже можно сказать – щупленький. На боку у него вечно болталась большая полевая сумка, набитая до отказа. Мы все знали ее содержимое: газеты, брошюрки, вырезки из газет и журналов. Все это он раздавал направо и налево, но сумка не скудела.
В Нижнем Тагиле у него жена и трое сыновей остались, так он часто о них рассказывал и бойцов расспрашивал. А с семьями многих солдат переписывался. Многих нас удивляло, как это на все он находил время.
Вот рассказываю о нем и невольно думаю – прямо идеальный получается портрет.
Васильков, вспоминая, говорит: “Если комиссар жив...” Нет, комиссар погиб в бою. Произошло это в Берлине, 1 мая 1945 года. Был он тогда заместителем командира артиллерийского полка. До победы оставалось всего несколько дней, всем это было ясно, мог бы и поберечься, посидеть на КП или НП полка. Но остался верен себе до конца. Находился в боевых порядках артиллеристов, что рвались к рейхстагу. Наступал вместе с расчетами, которые ведя огонь прямой наводкой на улицах немецкой столицы. И там нашла его фашистская пуля...
–
Заканчивая печальный рассказ свой, Анатолий Иванович выражает надежду, что не будет забыто имя комиссара Челышева. В снежных, высоких горах Кавказа начинал он свой славный путь к победе и потому достоин он того, чтобы и сами горы не забыли его. Пусть же в книге вечной славы защитников перевалов Кавказа будет и такая запись: “Челышев Алексей Саввич. Комиссар. Погиб в бою на улицах Берлина”.
Батальон штурмует горы
Группы 1-го батальона 155-й бригады уходили в бой на перевал через боевые порядки 1-го батальона 107-й бригады в сентябре. Командир первого батальона 107-й стрелковой бригады майор Савичев Николай Владимирович (Николай Владимирович Савичев вышел в отставку и проживает сейчас в городе Перми) великолепно помнит эти события.
Бойцы 107-й бригады были опытными воинами к тому времени, когда довелось им попасть в высокогорье. В основном это были сибиряки, слава их рождалась в наступательных и оборонительных боях на территории Тульской области, до поры, когда в июле сорок второго их перебросили под Сухуми. Согласно приказу Сергацкова, их ночью подняли по тревоге и приказали сдать все, что непригодно для войны в горах: артиллерию, обоз, лошадей. Сменить обмундирование, получить боекомплект и продовольствие на десять суток. Через несколько дней после этого солдаты бригады уже осматривали каменные свои позиции у ворот Марухского перевала.
Прибытие батальона Савичева совпало но времени с передачей командования войсками Марухского направления полковником Абрамовым полковнику Тронину. Солдат батальона встретил второй секретарь ЦК партии Грузии Шерозия. Он поздравил батальон с выполнением первой части задания – удачным многосуточным маршем и выразил надежду, что вторая часть задачи – оборона перевала – будет выполнена столь же успешно.
Некоторое время спустя к Савичеву подошел Тронин и сказал:
– Готовьтесь. Завтра с утра пойдем осматривать и принимать позиции...
Осмотрев позиции, свои и немецкие, майор Савичев, майор Смирнов и полковник Тронин уточнили все детали обороны.
Потом они расстались, и Савичев занялся устройством позиций по своему плану.
Прежде всего он вызвал па передовую офицеров батальона и вместе с ними распределил районы обороны для каждой роты. Познакомил с огневыми точками противника и его передним краем. Особенно беспокоила Савичева высота с водопадом на левом фланге, где уже сидел немецкий снайпер, и куда поэтому легко могли подняться другие гитлеровцы. Командира первой роты, занявшей левый фланг, Савичев предупредил особо, после чего отдал устный приказ на оборону. Помощник начальника штаба батальона зафиксировал приказ письменно. Батальон с этого момента принял на себя ответственность за небольшой Марухский участок фронта. Смена произошла ночью, в полной тишине, причем роты были предупреждены, что противник может обнаружить эту смену и перейти в наступление. В этом случае начинал действовать приказ о немедленном развертывании рот для контратаки.