Тайна нефритовой доски (Убийство в цветочной лодке)
Шрифт:
Кандидат Дянг замолчал и вытер пот с лица. По знаку судьи начальник стражи принес юноше чашку крепкого чаю. Тот выпил ее и завершил свой рассказ:
– Невозможно передать тот ужас, который охватил меня, когда я увидел стражу у нашей двери. Это могло означать лишь то, что я пришел слишком поздно, что мой отец не смог перенести тот позор, который я навлек на его дом, и покончил с собой. Я хотел наверняка убедиться в этом и проскользнул в садовую калитку, а связки хвороста оставил на улице. Я заглянул в окно своей спальни. И увидал страшный призрак! Сам Правитель Ада смотрел на меня пылающими глазами! Призраки Ада преследовали меня, отцеубийцу! Я совсем потерял голову, выбежал в пустой переулок и побежал в лес. После долгих блужданий по лесу я, наконец, нашел
Голос юноши оборвался. Он покачнулся и без чувств упал на пол в совершенном изнеможении.
Судья Ди приказал Старшине Хунгу отнести кандидата Дянга в свои покои.
– Прикажи следователю, – сказал он, – пусть приведет этого несчастного юношу в чувство и перевяжет его раны. Потом дай ему успокоительного лекарства и найди для него подходящие халат и шапку. Доложи мне, как только юноше станет лучше, я хочу задать ему один вопрос, прежде чем мы отпустим его домой.
Судья наклонился вперед и холодно спросил Монаха:
– Что ты скажешь в свою защиту?
Монах на протяжении своей неправедной жизни сумел избежать встреч с властями. Поэтому он был совершенно незнаком с суровыми правилами судебного следствия и решительными методами, которыми оно пользуется. К концу рассказа кандидата Дянга он сердито заворчал, но начальник стражи с помощью кнута заставил его замолчать.
Теперь он заговорил с неуместным высокомерием:
– Я, Монах, хочу заявить свой протест против…
Судья Ди подал знак начальнику стражи. Тот ударил Монаха в лицо рукояткой кнута и прошипел:
– Следует разговаривать с Его Превосходительством почтительно!
Побледнев от ярости, Монах вскочил на ноги и бросился на начальника стражи, но стражники были готовы к такому обороту дела. Они тут же обрушили свои дубинки на наглеца.
– Доложите мне, когда этот человек научится разговаривать вежливо, – приказал Судья Ди начальнику стражи и начал раскладывать бумаги, лежащие перед ним на столе.
Через некоторое время шум воды, падающей на каменные плиты пола, указал, что охранники, дабы привести подсудимого в чувство, льют на него воду ведрами. Начальник стражи объявил, что допрос можно продолжать.
Судья Ди взглянул на подсудимого из-за стола. Многочисленные раны на его голове кровоточили, левый глаз заплыл, а правый изумленно смотрел на судью.
– Я слышал, – сказал судья, – что ты рассказывал игрокам о своих приятельских отношениях с Мао Лу. Я хочу знать правду, всю правду. Говори!
Монах сплюнул кровь на пол и заговорил, тяжело ворочая языком:
– На днях, после первой ночной стражи, я решил пойти прогуляться по городу. Когда я спускался из лесу тропинкой, ведущей к буддийскому храму, то увидел, что какой-то человек копает под деревом яму. Уже взошла луна, и я узнал в человеке Мао Лу. Он очень торопился, орудуя вместо мотыги топором. Я сразу подумал, что братец Мао затеял какое-то грязное дело. Я всегда готов к встрече с ним, врукопашную или на ножах, но вот топор в его руках мне не понравился. Поэтому я остался на месте. Он выкопал яму и бросил туда свой топор, а за ним свалил деревянный ящик. Когда он стал руками захваливать яму, я вышел из-за кустов и в шутку сказал: «Братец Мао, тебе помочь?» Он ответил: «Спасибо, Монах, я уже сам справился». Тогда я спросил: «Что ты здесь хоронишь?» А он ответил: «Всего-навсего – старые инструменты! А вот в храме есть кое-что и получше!» Он потряс рукавом, и я услышал, что там звенит немало монет. «Почему бы тебе не поделиться с одним бедняком?» – говорю я ему. А он осмотрел меня с головы до ног и говорит: «Тебе здорово повезло этой ночью, Монах! Люди увидали, как я убегаю с частью добычи, и бросились за мной, но в лесу я оторвался от них. Сейчас в храме – только один человек. Иди туда поскорее да хватай, что успеешь, пока остальные не вернулись! А я хапнул столько, сколько смог унести!» Сказав это, он ушел.
Монах облизал распухшие губы. По знаку судьи начальник стражи подал ему чашку крепкого чая. Он одним глотком осушил ее, сплюнул и продолжил:
– Сначала я откопал ящик, чтоб убедиться, что он мне не соврал. Там были только инструменты старого плотника. Тогда я двинул в храм. Можно было догадаться и раньше! Единственное, что я там обнаружил, это – плешивого старика, храпящего в келье, да гроб в пустом зале! Я понял, что этот сукин сын наплел мне с три короба, чтобы избавиться от меня! Это все, судья. Если вы хотите знать больше, поймайте этого сукина сына Мао Лу и спросите у него!
Судья Ди погладил свои бакенбарды. Затем резко спросил:
– Ты признаешься в похищении этого юноши и плохом обращении с ним?
– Я ведь не мог допустить, чтобы он сбежал от закона, – хмуро ответил Монах. – И вы же не думаете, что я способен раздавать еду и жилье задаром! Он отказался работать, и, естественно, я был вынужден немного его подбодрить!
– Не виляй, говори прямо! – рявкнул судья. – Ты сознаёшься, что силой привел его в пещеру и неоднократно наносил побои ивовым прутом?
Монах искоса взглянул на начальника стражи, который поигрывал кнутом.
– Хорошо, я сознаюсь!
Судья дал знак писцу, который вслух зачитал показания Монаха. Та часть, которая касалась кандидата Дянга, была изложена в более резких выражениях, чем то сделал Монах, но он сам все подтвердил и приложил к документу большой палец руки.
– Я могу назначить тебе наказание более суровое, чем то, на которое ты хотел бы рассчитывать! – сказал Судья Ди. – Но я откладываю вынесение приговора до тех пор, пока не удостоверюсь, что твои показания о встрече с Мао Лу – правда. А пока – посажу тебя в тюрьму, чтобы ты хорошенько поразмыслил над тем, что с тобой будет, если ты лгал!
Когда Монаха увели, вошел Старшина Хунг и сообщил, что кандидату Дянгу немного лучше. Двое охранников привели его к судейскому столу. Теперь он был одет в опрятный синий халат, черная шапка покрывала его бритую голову. Несмотря на его измученный вид, можно было заметить, что это – красивый юноша.
Дянг Ху-пяо внимательно выслушал писца, зачитавшего его показания, и приложил к документу большой палец. Судья Ди строго посмотрел на него и сказал:
– Как вы сами заявили, кандидат Дянг, вы вели себя глупо, чем очень помешали делу правосудия. Как бы то ни было, я полагаю, что жестокий урок, который вы получили, – достаточное наказание для вас. У меня есть хорошие новости. Ваш отец – жив, и он вас отнюдь не проклинает. Напротив, он был глубоко потрясен, узнав, что вы умерли. На него подали в суд, обвинив его в том, что он повинен в смерти вашей невесты, – вот почему вы увидели стражу у дома. Тот призрак Ада, который вы увидели в своей комнате, был всего лишь ваш покорный слуга. В вашем тогдашнем состоянии мой вид, должно быть, испугал вас! К сожалению, я должен вам сообщить, что тело вашей невесты необъяснимым образом исчезло. Суд предпринимает все, что в его силах, чтобы найти его и захоронить подобающим образом!
Кандидат Дянг закрыл лицо руками и разрыдался. Судья Ди помолчал немного и продолжил:
– Прежде чем я отпущу вас домой, я хочу задать вам один вопрос. Кто, кроме вашего отца, знал, что вы пользуетесь псевдонимом «Студент из Бамбуковой Рощи»?
Дянг равнодушно ответил:
– Только моя невеста, Ваша Честь! Я придумал его после встречи с ней; этим псевдонимом я подписывал стихи, которые ей посылал.
Судья Ди откинулся на спинку стула.
– Теперь – все! – сказал он. – Ваш мучитель брошен в тюрьму и в свое время получит по заслугам. Вы можете идти, кандидат Дянг!