Тайна невидимки
Шрифт:
Понемногу, видя, что Марина успокоилась после своих ночных переживаний, я перестал ей напоминать о них даже взглядами.
Через несколько дней наши войска вновь перешли в наступление, фронт отодвинулся далеко вперед, и мы почувствовали близость очередной «перебазировки», — одного из самых напряженных моментов нашей военной жизни. Это совершалось обычно ночью, «по тревоге», как все перемещения войсковых частей в прифронтовой полосе. В течение одного — полутора часов после получения приказа нужно было свернуть госпиталь, погрузить на машины все имущество,
Забот прибавилось. Осаждаемый ими, я стал меньше думать о странном «психозе» Марины. Но иногда, вернувшись к себе утомленным, я садился в кресло и, погружаясь в забытье, вновь отдавался мыслям об этом загадочном случае, и никакие мои объяснения не давали ключа к его разгадке.
И вот однажды, просидев так до глубокой ночи, то погружаясь в сон, то отгоняя его усилием воли, я наконец, решил лечь спать. Не открывая отяжелевших век, протянул руку к дощечке с выключателями и, повернув несколько из них, погасил наконец яркую лампу, горевшую в люстре. Свет боковой лампы, прикрытой бумажным абажуром, не мешал мне теперь открыть утомленные глаза, и я встал, но тут же замер в неподвижности. На диване, где была приготовлена моя постель, я явственно различил сонное дыхание человека.
Осторожно, чтобы не разбудить спящего, я подошел ближе. Тень от абажура скрадывала очертания темного одеяла на диване, и я напряженно вглядывался туда, но ничего не видел.
Спокойный ритм дыхания вдруг нарушился, характерный скрип металлической сетки выдал движение спящего. Я услышал неясное бормотание, и вдруг сонный голос, которого я не мог не узнать, дважды произнес мое имя.
— Марина?! — воскликнул я, пораженный, и шагнул еще ближе.
На диване никого не было. Но вот опять громко скрипнула металлическая сетка, — мне почудилось испуганное движение, будто кто-то невидимый резко поднялся и сел на кровати.
Несмотря на волнение, я заметил, что это был звук именно кроватной сетки, а не пружин моего дивана.
Заглушенный вскрик у самой моей головы заставил меня снова замереть. Невидимый соскочил с постели, быстро надел сапоги и бросился к двери. Громкий тревожный звон наполнил мою комнату и заставил меня вздрогнуть: Марина, как мы условились, подавала сигнал тревоги. Почти бегом я помчался к ней.
Марина встретила меня на пороге своей комнаты. Как только я приблизился, она тихо сказала:
— Он здесь опять, — и быстро открыла дверь.
Как и в первый раз, мы притаились у входа, простояли несколько минут прислушиваясь. Теперь я первый нарушил молчание.
— Бесполезно ждать, Марина; он не появится, пока я здесь с вами. Многое для меня неясно, но кое-что я все же уловил.
Мы вошли. Марина, смущаясь и зябко кутаясь в накинутую второпях шинель, села на кровать, с которой только
— Я легла спать около десяти, — начала Марина, чувствуя, очевидно, себя обязанной рассказать, что заставило ее поднять тревогу. — Все было нормально, никто меня не беспокоил, и я быстро заснула. Потом сквозь сон я услышала, что кто-то меня зовет…
— Погодите, Марина… А вы не помните, что видели во сне в этот момент?
— Да, помню. Это было что-то страшное. Какие-то прозрачные, почти невидимые шары, большие такие, катились прямо на меня. Я хотела позвонить, но видела, что уже не успею. Тогда…
— Тогда вы стали звать меня. Я отозвался, окликнул вас.
— Я ваш голос узнала, — едва слышно произнесла она. — Но опять испугалась, потому что видела, что вас нет здесь. Ведь было светло, лампа горела… Что же все это значит? И как вы могли знать о том, что я звала?
— Я был у себя, Марина, когда услышал свое имя, произнесенное вами. Не понимаю, что тут происходит, но я слышал ваше дыхание, все ваши движения, так же как вы слышали меня здесь… Мы были в разных местах и в то же время вместе. Что за чертовщина!
Но теперь ясно, по крайней мере, что это не сон и не психоз. Даже и для причуд акустики не остается места, потому что не может же шопот передаваться через все это здание! А если все же предположить такую возможность, то почему же звуки не доносятся постоянно, а только иногда, при каких-то особых, очевидно, условиях?
Неожиданный стук в дверь прервал мои размышления. Мы переглянулись. Кто мог притти так поздно к Марине?
— Товарищ начальник! — раздался затем приглушенный голос за дверью.
— Меня? — еще более удивился я.
Никто не мог знать, что я здесь. Ни один человек не встретился мне на пути сюда.
— Кто там? — громко спросил я, направляясь к двери.
— Вестовой из штаба, — так же глухо ответил голос. — Начальник штаба просит вас немедленно притти к нему.
При последних словах вестового я открыл дверь. За ней никого не оказалось. Глухая тишина господствовала в корридоре, и только ветер попрежнему стонал где-то наверху.
В ту ночь загадочных событий я получил в штабе приказ о перебазировке. Через два часа после нашего разговора с Мариной госпиталь был уже на колесах, и мы, покинув странный замок, медленно двигались сквозь тьму и дождь куда-то на запад.
Нужно ли говорить о том, как много внимания, особенно в первые месяцы после переселения, мы посвятили тщетным попыткам как-нибудь осмыслить происшедшее с точки зрения здравого смысла!
Некоторые подробности, выяснившиеся при обсуждении таинственных явлений, были для меня новы. Так, оказалось, что «невидимка» посещал Марину несколько раз и после ее первого прихода ко мне. Но она скрывала от меня эти случаи, чтобы не отвлекать от работы. К тому же она очень скоро узнала в этом «невидимке» меня.