Тайна профессора Бураго. Том 2
Шрифт:
Когда ночью рулевой Брунс сообщил о своем согласии принять участие в побеге, Найденов сказал:
— Нет, Нильс, забудь о моем предложении. Из этого ничего не может выйти. Я решил отказаться от безумного плана.
Уверения Коротышки, что план вовсе не так безнадежен, как представляется Найденову, только усилили его тревогу. Прошло немало времени, прежде чем Найденов, посоветовавшись с Нордалем, решил все же воспользоваться согласием Брунса: иного средства бежать с острова они так и не нашли.
Найденов узнал очень важную подробность: Риске не раз поручал Нильсу отвозить лавочнику в Рамсе кое-какие товары, которые комендант под видом лагерных нужд выписывал с военного склада. В числе этих товаров, по словам Нильса, было все, что угодно, — от шоколада и сгущенного молока до гвоздей и парусины. Найденов решил использовать это обстоятельство, чтобы накопить провиант и снаряжение, необходимые для экспедиции. Мало того что кое-что из запасов, выписываемых со склада самим Риске, Нильс припрятывал. Получая от коменданта ордер, он ухитрялся вписывать в него кое-что дополнительно.
Таким образом, снабжение продовольствием и шкиперским имуществом можно было считать обеспеченным. Нужно было подумать об оружии на случай возможной встречи с морской охраной. Это оказалось труднее. Но и тут Нильс-Коротышка оказался незаменим. Однажды он привез из Рамсе два старых револьвера, которые ему, по его словам, удалось выменять у жителей на продукты. Вторым ценным приобретением была винтовка, зарытая в землю одним рыбаком в дни гитлеровского вторжения.
Все это Коротышка спрятал на катере, и Риске совершал свои поездки, не подозревая того, что восседает на арсенале заговорщиков.
Пора было подумать о том, чтобы перенести на катер продовольствие и основательно пополнить запас горючего. Если первое благодаря ловкости Нильса, вошедшего в доверие Риске, удалось довольно просто, то перенести бидоны с горючим оказалось совершенно невозможным. И тут Йенсену пришла новая идея. Коротышка и Гук должны были убедить коменданта, что катер требует ремонта и покраски. Для этого нужно вытащить «Ундину» на берег.
Риске охотно согласился. На следующее утро, ни свет ни заря, под его личным наблюдением заключенные и даже немецкие солдаты были собраны на берегу для вытаскивания катера.
Чтобы иметь у катера побольше своих людей, Найденов тоже не остался в стороне — он вызвался наново написать золотом на носу катера его поэтическое название «Ундина».
Впервые ступил он на борт судна, которое в душе давно считал своим, но никогда еще так мало не верил в успех, как именно в этот день. Слишком много препятствий предстояло еще преодолеть. К тому же вчера Гук снова поделился с ним своими сомнениями насчет Коротышки. Парень все же внушал ему подозрение, — слишком уж удачно все сходило с рук.
Но вот наконец «Ундина», заново окрашенная, с отремонтированным и проверенным мотором, отлично снабженная провиантом, была снова на воде, а погрузить на нее необходимый запас горючего так и не удалось. Два-три бидона, принесенных Коротышкой, сверх содержимого баков, — это было все.
Однако время шло, и откладывать попытку бегства было уже невозможно.
Кто предатель?
По-видимому, именно в это время до ушей Риске дошли слухи о том, что среди заключенных что-то готовится. Охрану лагеря усилили. Права выхода на берег были лишены все кроме тех, кто работал на берегу и пользовался безусловным доверием коменданта. Четверо заговорщиков — Нильс-Коротышка, Гук, Йенсен и Лунд — еще имели возможность возиться на берегу, но Найденов не мог и носа высунуть за колючую проволоку.
Одним из самых мрачных дней на острове был для Найденова день, когда он узнал о новом приказе Риске: заключенные будут строить на горе бетонный каземат — карцер. Найденов подумал: уж не ему ли самому и предназначается этот каземат? Но делать было нечего. Вместе с другими заключенными он принялся за работу бетонщика.
Утомленный непривычной работой, по вечерам он усаживался у порога своего барака и с грустью следил за тем, как все ниже спускается к морю солнце. Словно дразня Найденова, океан оставался спокойным и чистым, суля безмятежное плавание.
В один из таких вечеров Найденов увидел Коротышку, выходящего из дверей конторы. У рулевого был смущенный вид. Неожиданно натолкнувшись на Найденова, он растерялся. Найденов притянул его за руку:
— Сядь здесь, Нильс…
Нильс не слишком охотно опустился на камень.
— Что с тобой? — опросил Найденов.
Нильс вскинул глаза на Найденова.
— У-у! — промычал он сквозь сжатые челюсти, словно не находя слов для выражения кипящей в нем злобы. — Есть тут человечишко, которого я хотел бы…
— Побить? — усмехнулся Найденов.
— Нет… убить!
Нильс собирался еще что-то сказать, но послышались осторожные шаги, из-за забора появилась длинная фигура Гука. Увидев Коротышку, механик в нерешительности остановился. А тот, в свою очередь, едва заметив механика, вскочил и зашагал к бараку…
Гук пристально поглядел ему вслед, потом шепотом спросил Найденова:
— Что бы вы сделали с человеком, пастор, если бы узнали, что он предал вас?
Найденову показалась, что его ударили. Он непроизвольно сделал такое движение руками, что Гуку, по-видимому, все стало ясно без слов.
— Сильный вы человек, херре пастор, — произнес он. — А я… не мог бы… не мог бы убить человека…
— Не чувствуете себя достаточно сильным?
— …постараюсь быть сильным… — Гук поднял плитку шифера и легко переломил ее. — Да, постараюсь, херре пастор, — сказал он уходя.
Найденов еще долго сидел, глядя, как одна за другой загорались на бледном небе звезды. Из задумчивости его вывел осторожный оклик Йенсена:
— Херре пастор…
— Идите сюда, Нордаль.
— Тише! — Нордаль поспешно подошел. — Случилось несчастье: Коротышка убил Гука!..