Тайна Спящей Охотницы
Шрифт:
— Черт вас совсем там побери… — пробормотал Беленец, всё больше нехорошего подозревая о будущем или даже немного, но секретно зная. — Значит, просто держись. По обстоятельствам. Готов?
Кит догадался, как правильно ответить в этом, военно-советском времени:
— Всегда готов!
— Так-то лучше. Пошли.
Беленец спрыгнул с подножки, развернулся к Киту, чтобы по-отечески подхватить его. На этот раз Кит не жался, сразу доверительно оперся на сильную руку чужака.
Спрыгнув, Кит сразу почувствовал холод раннего весеннего утра.
— Полсекунды, — взмолился он. — Больше не могу.
— Давай
Кит невольно повернулся лицом к составу, отошел вправо от двери вагона и… ну, понятно. Пока того самого, посмотрел вокруг, направо-налево, оценил обстановку. Впереди — вдалеке, но не очень — густо поднимались в полуоблачное утреннее небо черные, дымные клубы.
И вдруг в паре метрах по ходу поезда, прямо на рельсах, под колесами следующего вагона, Кит заметил знакомые до боли искорки. Он даже — для достоверности — потряс головой… потом закончил нужное дело, обтер пальцы об джинсы, оглянулся на Беленца — тот стоял, вглядываясь в сторону дальнего перелеска, — и посмотрел на рельсы снова.
Искорки словно подмигивали ему весело. И, тая, убегали вперед — туда, где были разбиты бомбой железнодорожные пути, и, наверно, дымился сбитый немецкий самолет. Тот самый, что убил капитана Кравцова.
Кит понял, что нужно сделать срочно: он сделал пару шагов в сторону, присел на корточки — и пальцами прикоснулся к рельсам под военно-санитарным поездом, то есть прикоснулся к искоркам. Пальцы так знакомо, так больно, но сейчас даже приятно обожгло — и искорки все побежали, побежали вперед, уже не угасая, а сливаясь под колесами поезда в нитку, в бегущую строку… Поезд зашумел-загудел, колеса его под бегущей строкой искр стали приподниматься в воздух. Гулко, горбато прокатилась по всему поезду волна, и по рельсам стрельнула молния — туда, вперед по железнодорожным путям, вперед — к черному дыму, поднимавшемуся в ясные небеса.
Не успел Кит подняться и вздохнуть, как там, вдали — метрах в трехстах, — взревел и взвился вверх искристый вихрь-фейерверк, разбросал вокруг гнутые лучи, сожрал весь дым, втянул в себя с земли темную массу, закружил ее, принизывая малыми трескучими молниями и… что? Спустя пару мгновений выбросил в сторону самолет со свастикой на хвосте и крестами на крыльях… и тут же весь погас.
— Ядрёна-ть… — пораженно выдохнул рядом Беленец.
Низко и совершенно бесшумно, по пологой дуге стал планировать серый немецкий самолет, опасно заворачивая к поезду, к Никите Демидову и товарищу Беленцу… но стал валиться на правый бок, чиркнул правым крылом по земле, сделал борозду, разбрасывая комья земли, и ткнулся бездвижным пропеллером в землю, метрах в пятидесяти от поезда. В открытом пилотском фонаре дернулось тело пилота.
Бах-бах-бах! Это товарищ Беленец стрелял в пилота из своего пистолета, голова пилота мотнулась.
Товарищ Беленец повернулся к Никите.
Таких страшных глаз Кит в своей жизни еще не видел.
— Что ты сделал?! — проорал товарищ Беленец, как, возможно, проорал бы сам папа Кита, если бы его сынок починил бы что-то ужасное или, напротив, сломал бы его любимый… чего? Граммофон, к примеру!
— Я… это… рельсы вам починил, — практически немо вымолвил Кит. — Можете дальше ехать.
— Рельсы?! — очумело проговорил товарищ Беленец
Но тут же собрался весь:
— А фрица что?! Тоже починил?!
— Наверно, он крылом на рельсах лежал, — виноватым тоном высказал Кит предположение, к которому сам только что пришел. — Ну, он сам так и починился… Простите, это я нечаянно…
— Так ты и людей оживлять можешь, что ли?! — аж захрипел товарищ Беленец.
— Не! — без всякого сомнения в мозгах и в душе, но с горечью ответил Кит. — Точно не могу. Только машины. Там летчик уже мертвый был… наверно…
И тут с ужасом вспомнил про Спящую Охотницу. А ведь верно — темная сила гнала Кита «починить» ее. Значит, она точно не человек, киборг!
— Эх, тебе бы и вправду сперва все наши танки починить, а потом уж в мировые пространства лезть, последних фашистов догонять… Да вот Кравцов… Хоть бы такой фокус успел он увидеть перед смертью…
Все это Беленец промолвил с тягучим сожалением, озирая небеса и прислушиваясь.
Он глянул на часы.
— Здесь спешат… там опаздывают, — произнес он таинственную фразу и воззрился на Кита. — ГэТэО сдавал?
— Нет, — без сожаления пожал плечами Кит, не зная, что это.
— Не сдают у вас там. Понятно, — еще больше озлобился на будущее Беленец. — Пятьсот метров пробежишь?.. Тогда по команде. А крикну «ложись!» — сразу на землю. Готов?
И не дожидаясь ответа, Беленец чуть пригнулся и рванул вперед, к перелеску, в обход сбитого, восстановленного, но все равно неживого «немца». Кит помчался за ним.
Обогнули сбитый самолёт, пробежали еще метров пятьдесят.
— Стой! — крикнул Беленец через плечо и припал на колено.
Кит бежал, держа в голове команду «ложись!», — и сразу нырнул на локти и пузо, на холодную влажную траву.
Беленец простил необученному «солдату» его ошибку, ему было не до него: он снова рыскал глазами по небесам, прислушивался…
— Вот оно, кажись, — то ли с облегчением, то ли просто с оправдавшимся ожиданием чего-то неведомого прошептал он и показал рукой вдаль.
Кит, как и Беленец, уже поднялся на одно колено — и посмотрел в небо, куда тот указывал.
Сначала это выглядело крохотным далеким белым облачком — только очень круглым и похожим на медленно летящий навстречу тенистый мячик… Потом мячик превратился в кольцо «табачного дыма». Оно увеличивалось, не только приближаясь, но и расширяясь… и вдруг превратилось в кольцевую радугу с чрезмерно увеличенной красной, причем не внешней, а внутренней стороной…
«Контур!» — догадался Кит…
— Ядрена-ть! — давя изумление усмешкой, качнул головой Беленец. — Видал такое раньше?
— Видал, — кивнул Кит.
— Оно?
— Оно…
— Эх, пожить бы подольше! — вдруг мечтательно выдохнул Беленец. — Посмотреть бы, как оно там… все чудеса эти…
Радужное кольцо приближалось под небольшим углом и опускалось все ниже… И вдруг на высоте метров тридцати над землею произошел как бы «цветовой реверс» — красная, тонкая сторона в один миг оказалась внешней, а широкая фиолетовая — внутренней. Кольцо пошло «на посадку», коснулось земли и превратилось в обычную радугу — только эта радуга-дуга была шириною всего метров эдак двадцать и мчалась по земле со скоростью ветра…