Тайна старинной усадьбы
Шрифт:
Кстати про кроссовки, это не фигура речи, друг Ника обнаружил на обратном пути что щеголяет одной ногой в дырявом носке. В доме же сработал коллективный разум большой испуганной компании.
Подбил нас на вылазку Ник, он как раз недавно получил права и гонял на ржавой копейке деда. Первый парень потока, шебутной, веселый, любимец девушек и котов.
Как я затесалась в эту компанию, не поняла сама, мы с подругой готовились к поступлению в университет и всю весну просиживали в читальном зале библиотеки. Не успели в тот день, выйти на свежий воздух, как к нам подошли трое одноклассников во
Истории про местную заброшку оригинальностью не отличались. Несчастные возлюбленные, коварные родственники, ведьмы, упыри и странные пожары.
Я вышла из душевой, закуталась в теплый махровый халат, прошлепала босыми ногами на кухню, и удивленно замерла у входа. Ник стоял у плиты, в моем фартуке с лопаткой в руке. На столе стояла миска с овощным салатом, на тарелке красовались картофельные оладьи, в вазочке, белая гладь сметаны. Я сглотнула, не ела с утра, если утренний кофе с одной конфетой можно считать едой.
— Исправился, и вернул долг, — помахивая лопаткой, улыбнулся Ник.
— Котлет нет, — все-таки поддела я, уминая вкуснющие, горячие оладьи.
— У тебя пустой холодильник, — взмах лопатки по направлении к белому монстру, выпуска прошлого века.
— Я в курсе, — вытерла масляные пальцы о салфетку, старательно разглядывая салат.
Ник выключил конфорку, стащил фартук, плюхнувшись на стул, напротив. Пододвинул мне кружку с чаем. Я подняла на него глаза, он взъерошил черные волосы, голубые глаза смотрели на меня непривычно серьезно. Я сделала глоток чая: черный и сладкий, как я люблю, подхалим!
— Насколько ты собираешься у меня задержаться? — буркнула я.
Он широко улыбнулся, я угрюмо нахмурилась.
— На пару месяцев, — выдал этот будущий труп.
Чай от возмущения пошел не в то горло, я закашлялась.
— Пару месяцев? Ты издеваешься? И скажи, пожалуйста, почему у меня? Больше пожить не у кого?
— Не у кого! — ухмыльнулся, я моментально пришла в деятельное состояние боевой ярости, вот же, гад такой.
Я открыла было рот, высказать паршивцу, все, что о нем думаю, как вдруг что-то сильно ударило в окно. Вздрогнув, я съехала на край стула, чуть не загремев на пол. Еле успела вцепиться пальцами в стол. Ник, мигом перестал ухмыляться, встал и отодвинув штору, выглянул в окно, обернулся и молча покачал головой. Никого. Подошел ко мне, вплотную, разглядывая мое перекошенное от страха лицо.
— Ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Нет, не хочу, — огрызнулась я, скрестив руки на груди.
— Да, в общем я и так все понял, — фыркнул Ник. — Основываясь на логике и твоему запыленному и загнанному внешнему виду полчаса назад, делаю вывод — ты побывала в заброшенной усадьбе. — Уперев руки в бока, навис надо мной. — Я прав? Ты что-то там увидела, раз удирала, сдирая колени в кровь. У тебя, кстати, еще царапина на щеке.
Ник провел пальцами по моей скуле, меня окутал пряный и такой знакомый аромат его духов. Я взбесилась окончательно. Нет вы на него посмотрите, сыщик недоделанный! Кровь застучала в ушах, я скрипнула зубами.
— Прав, — рявкнула, вскочила на ноги, мы едва не стукнулась с Ником лбами, он отшатнулся. — Купила камеру, проезжала мимо заброшки, решила поснимать.
— Поснимала? — Ник подошел ко мне еще ближе, я сглотнула, кивнула, изо всех сил стараясь сохранять последние жалкие крохи спокойствия. — Получилось? — его губы скользнули по моим, дыхание перехватило.
Я отступила на шаг, схватила со стола тарелку с оладьями, проворно выскочила в коридор и влетела в свою комнату, захлопнув ногой дверь. До меня, долетел смешок Ника из кухни. Наглая кошачья морда, и почему я не могу на него спокойно реагировать? Шесть месяцев ведь прошло! Кипя от злости, я пыхтела, стоя у двери. В нее раздался вкрадчивый стук, я отпрянула.
— Настя, открой, мне правда, очень интересно, что ты увидела в доме?
Одной рукой придерживая тарелку, распахнула дверь. За ней обнаружился Ник, с миской салата в руках, он бочком втек в комнату. Я протопала к компьютерному столу, поставила тарелку на стол, рядом с клавиатурой. Спиной почувствовала тепло тела Ника, он подошел совсем близко и поставил миску рядом с оладьями. Не оборачиваясь, попросила:
— Принеси, пожалуйста, камеру из прихожей, я ее там оставила. Посмотрим, что наснимала, раз тебе так интересно. Не могу же я позволить тебе страдать от любопытства.
Он поцеловал меня в макушку, тепло исчезло, я стекла на стул, нажав на кнопку на блоке питания старенького компьютера. Взвыл вентилятор, замерцал экран монитора. Шаги Ника приблизились к комнате, рядом со мной бухнулся стул из кухни. Шустрый какой! Ник протянул мне карту памяти, камеру поставил на подоконник. Я вставила карту в слот, щелкнула мышкой, открывая последнюю фотографию. Мы с Ником молча уставились на мутную картинку. Ближе к левому краю фотографии сиял огонек, окруженный разнообразными оттенками темноты. Фото, которое я сделала, сидя в машине.
— Что это? — поинтересовался Ник, наклонившись к самому экрану, практически утыкаясь в него носом.
— Свет в окне, он загорелся после того как я выбежала за ворота и добралась до машины.
Ник нахмурился, наклонил голову, протянул руку, положил на мою, и моим же пальцем щелкнул кнопкой, перелистывая фото. Машина, свет фар, черная тень у кустов, я понятия не имела, когда сделала это фото. Ник присвистнул.
— Так ты их тоже видела!
Открыв рот, я уставилась на него, он посерьезнел, вздохнул, откинулся на спинку стула.
— В школе, я в одиночку, отправился в усадьбу, вечером. На своем стареньком велике, в начале десятого класса. Дури в башке было много, захотелось острых ощущений. Побродил с фонарем по первому этажу, удивляясь, что хоть дом конечно и пришел в запустение, но привычных печальных итогов забредания в здание бомжей и молодых идиотов не было: ни граффити, ни битого стекла, ни хм… специфического запаха. Поднялся по лестнице на второй этаж. Луч фонаря скользнул по темному провалу дверного проема, я заметил краем глаза черную длинную тень. Фонарь вылетел из руки, отлетел в сторону и погас. Впереди что-то грохнуло. Я опрометью кинулся из усадьбы, вскочил на велосипед и побил пару рекордов, добираясь до дома. Протрясся всю ночь под одеялом, а утром мне стало стыдно. Всегда считал себя смельчаком, а из усадьбы удирал как трусливый заяц.