Тайна трех четвертей

Ханна Софи

– Скажите, Джордж, ждет ли меня еще кто-то? – спросил Пуаро, принимая от слуги ликер.

– Нет, сэр.

– И никто не звонил по телефону, чтобы договориться о встрече?

– Нет, сэр. Вы кого-то ждете?

– Oui. Я жду разгневанного незнакомца, а возможно, и нескольких.

– Я не уверен, что понял вас, сэр.

И тут зазвонил телефон. Пуаро кивнул и позволил себе коротко улыбнуться. «Когда нет других способов получить удовольствие от ситуации, нужно радоваться тому, что ты оказался прав», – подумал он.

– А вот и он, Джордж – или она. Третье лицо. Третье,

но сколько их всего – кто может знать? Три, четыре или пять? Возможно любое число.

– Какое число, сэр?

– Людей, получивших письмо, в котором их обвиняют в смерти Барнабаса Панди, подписанное мошенническим образом именем Эркюля Пуаро!

Глава 3

Третье лицо

В три часа следующего дня в особняке «Уайтхэйвен» Пуаро посетила мисс Аннабель Тредуэй. Ожидая, пока Джордж проводит ее в кабинет, Пуаро понял, что с нетерпением предвкушает встречу. Для человека другого темперамента было бы утомительно раз за разом выслушивать одни и те же обвинения от незнакомцев, которых объединяло полное нежелание прислушиваться к возражениям, но только не для Эркюля Пуаро. И он твердо решил, что в третий раз обязательно найдет необходимые доводы и убедит мисс Аннабель Тредуэй в том, что говорит правду. Возможно, что после этого он сможет продвинуться вперед и задать несколько интересующих его вопросов.

Для него оставалось загадкой, почему эти люди, вероятно, достаточно умные, вели себя столь нелогично, демонстрируя непостижимое упрямство, – он посвятил размышлениям об этом довольно много времени, лежа ночью без сна в постели, и теперь приготовился обратить внимание на самого Барнабаса Панди. Конечно, если Барнабас Панди существует. Возможно, такого человека просто нет и никогда не было, и он всего лишь вымысел автора писем.

Дверь открылась, и Джордж ввел в кабинет худощавую женщину среднего роста, со светлыми волосами, темными глазами, одетую в темные тона. Пуаро встревожила собственная реакция на ее появление. У него возникло желание склонить голову и сказать: «Приношу свои соболезнования, мадемуазель». Впрочем, у него не было никаких оснований считать, что она понесла утрату, и поэтому он промолчал. Письмо, обвиняющее ее в убийстве, могло вызвать гнев или страх, но едва ли стало трагедией. «Из-за него, – подумал Пуаро, – человек не станет испытывать печаль».

Джон Мак-Кродден в свой визит наполнил комнату Пуаро презрением, Аннабель Тредуэй принесла скорбь. «Сердечная боль», – подумал Пуаро. Он ощутил ее столь же остро, как если бы она была его собственной.

– Благодарю вас, Джордж, – сказал он. – Пожалуйста, присаживайтесь, мадемуазель.

Она быстро подошла к ближайшему креслу и села, совершенно не думая о собственных удобствах. Пуаро отметил про себя, что самой характерной чертой ее лица была глубокая вертикальная морщина, начинавшаяся между бровями: ярко выраженная граница, которая разделяла лоб на две аккуратные половины, и решил больше туда не смотреть, чтобы она не заметила взгляда.

– Благодарю вас, что согласились принять меня сегодня, – спокойно сказала она. – Я полагала, вы откажетесь. – Произнося эти слова, Аннабель Тредуэй посмотрела на Пуаро пять или шесть раз, тут же отводя глаза, словно не хотела, чтобы он это заметил.

– Откуда вы приехали, мадемуазель?

– О, вы не слыхали об этом месте. Никто не слыхал. Оно находится в сельской местности.

– А почему вы думали, что я откажусь встретиться с вами?

– Большинство

людей готовы на все, чтобы не впускать в свой дом тех, кого они считают убийцей, – ответила она. – Мистер Пуаро, я пришла к вам, чтобы сказать… Вы можете мне не верить, но я невиновна. Я не способна убить живое существо. Никогда! Вы не можете знать… – Он смолкла, и ее дыхание участилось.

– Пожалуйста, продолжайте, – мягко сказал Пуаро. – Чего я не могу знать?

– Я никогда никому не причинила вреда или боли, я просто не могла бы так поступить. Наоборот, я спасла жизни!

– Мадемуазель…

Аннабель Тредуэй достала из кармана платочек и вытерла глаза.

– Пожалуйста, простите меня, если мои слова показались вам хвастливыми. Я не собиралась преувеличивать свои добродетели и достоинства, но я действительно спасла жизнь. Много лет назад.

– Жизнь? Но вы сказали «жизни».

– Я лишь имела в виду, что, если бы у меня вновь появилась возможность, я бы спасла каждую жизнь, которую могла бы, даже если бы мне самой пришлось подвергнуться опасности. – Ее голос дрогнул.

– Это из-за того, что у вас героический характер, или причина в том, что вы считаете жизни других людей более важными? – спросил Пуаро.

– Я… я не уверена, что поняла смысл вашего вопроса. Мы все должны ставить интересы других людей выше собственных. Я не буду делать вид, что бескорыстнее других; и во мне нет особой смелости. На самом деле я ужасная трусиха. Мне потребовалось все мое мужество, чтобы прийти сюда. Моя сестра Линор – вот она храбрая. И я уверена, что и вы смелый человек, мистер Пуаро. Вы ведь спасли бы все жизни, которые смогли бы спасти, верно? Все до единой?

Пуаро нахмурился. Это был необычный вопрос. Да и разговор получался странным – даже для времени, которое он уже назвал про себя «эрой Барнабаса Панди».

– Я слышала о вашей работе и являюсь искренней поклонницей вашего таланта, – сказала Аннабель Тредуэй. – Вот почему письмо от вас так глубоко меня задело. Мистер Пуаро, ваши подозрения совершенно ошибочны. Я не совершала никакого преступления.

– А я не посылал вам письма, – произнес Пуаро. – Я не обвинял вас – и не обвиняю – в убийстве Барнабаса Панди.

Мисс Тредуэй удивленно заморгала, не сводя взгляда с Пуаро.

– Но… я не понимаю.

– Письмо, полученное вами, написано не настоящим Эркюлем Пуаро. Я тоже невиновен! Самозванец прислал обвинения, каждое из которых подписано моим именем.

– Каждое… каждое письмо? Вы хотите сказать…

– Oui. Вы третий человек за последние два дня, который повторяет мне одни и те же слова: я написал вам письмо и обвинил в убийстве Барнабаса Панди. Вчера мадам Сильвия Рул и мсье Джон Мак-Кродден. Сегодня – вы. – Пуаро внимательно смотрел на нее, чтобы проверить, знакомы ли Аннабель Тредуэй эти имена. Однако она никак на них не отреагировала.

– Значит, вы не… – Ее губы продолжали шевелиться, хотя она замолчала. Наконец она добавила: – Значит, вы не считаете, что я убийца?

– Совершенно верно. В настоящий момент у меня нет оснований думать, что вы кого-то убили. Будь вы первым человеком, который пришел ко мне и рассказал о письме с обвинением в убийстве, я мог бы удивиться… – Тут Пуаро подумал, что ему не следует продолжать делиться своими мыслями, улыбнулся и добавил: – Это жестокая шутка какого-то мошенника, кем бы он ни оказался, и он сыграл ее с нами обоими, мадемуазель. Вы не знакомы с Сильвией Рул и Джоном Мак-Кродденом?