Тайна умрёт со мной
Шрифт:
— Которую у него, кстати, всё равно нельзя было отнять, — добавил Годдард. — Помните, я обещал разузнать? Так вот, фамилия не является собственностью её носителей, по крайней мере, в Англии. Человек может взять любую фамилию, какая ему нравится, если это не делается с целью обмана или извлечения выгоды, то есть, без злого умысла. Есть решение по делу графа Каули против графини Каули, которое предельно чётко всё это разъясняет. Леди Клементина не смогла бы запретить Руперту использовать его фамилию.
— И никаких других мотивов я не вижу, — продолжал отстаивать невиновность брата Дэвид. — Да, Руперт иногда бывает… неприятным, но он не сумасшедший. Фамилия и риск оказаться на виселице — вещи несоразмерные.
Айрис показалось, на неё напали сразу с двух сторон. Но она предполагала, что именно так её слова и воспримут.
— Он не сумасшедший, — кивнула
Годдард загадочно-неопределённо скривился, видимо, это выражение лица должно было означать, что представление было то ещё, но он-то всякое повидал. Дэвид раздражённо свёл брови: ему было неловко за Руперта.
— Нет, это не показалось мне нормальным, — тем не менее признал он. — Я не ожидал от него такого.
Айрис думала, что никто не ожидал. Даже когда Леннокс выставил упирающегося Руперта за дверь, из холла продолжали доносится его крики. Руперт кричал, что он — сын Клементины Вентворт и всем это докажет, что старая сука врёт и всё в этом роде.
— Что-то я вас не пойму, мисс Бирн, — сказал Годдард. — Вы думаете, что мистер Вентворт всё же сумасшедший и убил свою мать без всякого мотива?
Айрис посмотрела в сторону полицейских, которые разговаривали на верху лестницы:
— Я бы не хотела обсуждать это здесь.
— Можем отойти во туда, — предложил Дэвид. — Или сесть в машину. Там точно никто не услышит.
Инспектор Годдард посмотрел на часы:
— У меня сейчас нет времени, я обещал принести документы к двум… — Пару секунд поколебавшись, он всё же проворчал: — Да чёрт с ними! Рассказывайте! Только побыстрее…
— Не уверена, что получится в двух словах, — сказала Айрис.
— Вон там должны быть какие-то кафе или пабы, — кивнул Годдард в сторону улицы. — А хотя ладно, давайте просто отойдём… Будет быстрее.
Они пошли в сторону машины, а Айрис, которая решила, что не будет терять ни секунды, начала рассказывать:
— Вы заметили, какой острой была реакция Руперта на то, что леди Клементина не его мать? Руперт вырос, зная это. Господи, то, что с ним произошло, — просто ужасно!.. — не удержалась она. — Я понимаю, что всё это сделала замученная и запуганная девушка, и в её положении не каждый…
— Мисс Бирн, к делу, пожалуйста, — попросил её Годдард.
— Простите, я хотела сказать, что я бы могла ожидать подобной реакции от сэра Дэвида, например, когда он услышал рассказ мисс Фенвик. То, что считал правдой всю жизнь, оказывается ложью… Но Руперту сказали, что он может быть сыном леди Клементины только позавчера. Прошло двое суток. Думаете, он настолько сжился с мыслью, что он сын Вентвортов, что это стало для него трагедией?
— Позавчера у него случился приступ, — напомнил Дэвид. — Возможно, это что-то вроде нервного потрясения. Сначала одно, потом другое, поэтому он настолько… так… так себя повёл сегодня.
— Нет, он так себя повёл, потому что давно считал себя настоящим сыном леди Клементины.
— Что?!! О чём вы?
Дэвид изменился в лице.
— Когда мисс Фенвик рассказала про подмену, Руперт несколько раз повторил: «Я всегда это знал!» Вы, конечно, были не в том состоянии, чтобы обратить на это внимание, но я обратила. А в его кабинете лежат книги по генетике… Я рассказывала инспектору Годдарду про это ещё до Фенвик. Руперт уже давно интересовался тем, как доказать родство.
Они дошли до машины и остановились.
— Я уже давно думала об этом, — продолжала Айрис, — но как будто чего-то не хватало. И когда я увидела Руперта сегодня, его отчаяние…
— Мисс Бирн… — снова прервал её Годдард. — Это не имеет никакого отношения к убийству, которое произошло шесть лет назад.
— Да, я знаю… Просто это объясняет ход моих мыслей. Я не самый лучший рассказчик, извините. Попробую объяснить всё с самого начала. Я долго думала, что значит черновик из библиотеки и письмо сэра Джона в кармане, где ему определённо не место… И наконец всё сложилось. Смотрите: всё началось с приезда Мюриэл Вентворт. Она привезла в Эбберди письма сэра Джона, леди Клементину они не заинтересовали и остались лежать в библиотеке. Потом их убрали, и все были уверены, что письма никто не читал. Мюриэл так и говорила — что они оказались никому не нужны. Но на самом деле Руперт прочитал как минимум одно из них. Не знаю, зачем, думаю, что от скуки. Сэр Дэвид гостил у друзей, у самого Руперта друзей в Англии не было, а леди Клементина его, скорее всего, избегала, потому что злилась. Она как раз узнала, что Руперт мог быть
Айрис замолчала, ей надо было перевести дыхание.
— Продолжайте… — сказал Годдард.
На Дэвида Вентворта она даже не решалась смотреть. Она видела краем глаза, что он стоял, опершись одной рукой о крышу своего автомобиля, но что было сейчас на его лице, она не знала. И боялась узнать.
— Я думаю, что Руперт был в шоке. Он всегда чувствовал себя ненастоящей, может быть, даже худшей частью семьи. Ему казалось, что им пренебрегли. Мать отправила его в школу в Швейцарии, почти всё состояние должно было перейти Дэвиду… Даже здоровье… Теперь понятно, что все его проблемы — следствие того, что миссис Хьюз пыталась прервать беременность, но для Руперта это было просто ещё одной несправедливостью. Представляете, насколько усиливаются его обида и чувство обделённости, когда он узнаёт, что и Эбберли, и титул, и всё прочее — по праву его? Не знаю, пыталась ли леди Клементина объяснить ему, что он на самом деле не её ребёнок, но даже если и пыталась… Она же ничего не могла сказать, потому что обещала. По крайней мере, так написано в черновике. Возможно, что потом она, как и мисс Фенвик, решила бы, что эта тайна того не стоит, но в тот момент она ничего Руперту не рассказывает. Только говорит, что он ошибся. Естественно, он ей не верит. Он же сказал, что она — чудовище. Вот так он о ней и думает до сих пор, как о матери, которая предала собственного ребёнка. После ссоры леди Клементина пишет письмо. Теперь мы точно знаем, о чём письмо, о какой тайне идёт речь. Спустя какое-то время она идёт к реке. Мы это обсуждали раньше: нож для бумаг — неподходящее оружие. Человек, который планирует нападение, его бы не взял. Я думаю, что Руперт из окон библиотеки, которые выходят на малый парк, или из окон кабинета видит, как леди Клементина выходит из дома. Наверное, это было что-то вроде приступа ненависти, такой сильной, что он решает расквитаться с ней за всё. За все годы страданий. Он хватает нож для бумаг и выходит через дверь в восточном крыле, чтобы быстрее догнать её. Удачно, что он ни с кем не сталкивается, но это неудивительно. На первом этаже десятки дверей… Из библиотеки — четыре, и все ведут в разные комнаты. Есть коридоры для прислуги… Не мне вам объяснять. Руперт идёт через парк, догоняет леди Клементину и… И всё.
Она осторожно, почти исподтишка бросила быстрый взгляд на Дэвида. Тот застыл в напряжённой, хрупкой неподвижности, как человек, которому каждое движение причиняет невыносимую боль. Глаза его были одновременно яростными и умоляющими. Он и хотел знать правду, и не желал в неё верить. Айрис думала, что он сейчас скажет, чтобы она замолчала, не смела говорить больше ничего, но Дэвид не стал её прерывать.
— Я думаю, он рассчитывал позднее с помощью письма доказать, что является настоящим ребёнком Вентвортов, — продолжила Айрис. — И поэтому не совсем понятно, почему письмо оказалось у леди Клементины. Но допускаю, что Руперт мог ни о чём таком не думать. Он совершил убийство под влиянием эмоций. И шесть лет он считал, что был в каком-то роде прав, потому что мстил за свою сломанную жизнь. Он убил чудовище. А сегодня он узнал, что она вовсе не была чудовищем. Он убил женщину, которой обязан всем, что у него есть. Теперь вы понимаете, почему он не хочет верить, что его настоящая мать — Марта Хьюз? Понимаете, откуда это отчаяние? Потому что он никакой не благородный мститель, он не восстановил справедливость. Он просто убийца.