Тайна умрёт со мной

Свир

Инспектор Годдард пробовал просто колотить по стене в надежде, что нож, куда бы он не завалился или не воткнулся, выпадет, но безрезультатно.

Наконец явились Уилсон с Аткинсоном. Миссис Пайк и Бетт, вторая горничная, тем временем сворачивали ковры и накрывали диваны и кресла, чтобы уберечь их от пыли. Дэвиду как будто было всё равно, что полиция собиралась разрушить стену в его библиотеке. Он стоял напротив камина, сложив руки на груди и, Айрис казалось, изо всех сил хотел, чтобы догадка про нож оказалась ошибкой.

Наконец потавили стремянку,

и Уилсон забрался на неё с молотком и зубилом в руках.

— Таких обоев больше нигде не найти, — посетовал Уилсон, проводя пальцами по плотной шелковистой ткани с золотистыми узорами. — Давайте аккуратно снимем.

— Ломайте, — только и сказал Дэвид.

Обои были не такой уж большой потерей, учитывая, что если бы труба проходила чуть левее, то пришлось бы снимать огромный мраморный барельеф, а если чуть правее — то деревянные стенные панели.

Несколько первых ударов просто оставляли небольшие выбоины. Четвёртый удар проделал наконец дыру в стене, и из камина вылетело облако золы и кирпичной пыли.

Уилсон ударил ещё пару раз, расширяя отверстие кверху, и в дымоход провалилось сразу несколько кирпичей.

Миссис Пайк при каждом ударе вздрагивала, а у Айрис тоже замирало сердце. Ведь если она ошиблась…

Уилсон разорвал провисшие обои и перешёл на ступеньку выше. Он ударил ещё раз, снова вниз полетел камень, но на этот раз все услышали ещё и звон.

— Хватит! — крикнул Годдард и подбежал к камину.

Миссис Пайк оглушительно чихнула

Леннокс подал инспектору кочергу, и тот стал сдвигать насыпавшиеся сверху обломки.

Потом он отложил кочергу и достал из кармана носовой платок. Им он взял что-то, лежавшее между камней, приблизил к лицу и сдул пыль.

— Это он, — сказал Годдард и развернулся так, чтобы все видели, что лежало на платке.

Нож-птица с синим глазом и сколом на лезвии.

Если бы у кого-то были сомнения в том, что именно этот нож был орудием убийства, они бы развеялись сейчас.

И на лезвии, и на рукояти были чёрные разводы и пятна. Потемневшая за шесть лет кровь.

Айрис даже показалось, что в одном месте был хорошо различимый отпечаток пальца.

Миссис Пайк ахнула. Дэвид глядел на нож почти со страхом.

Инспектор Годдард накрыл нож платком и попросил Леннокса приготовить пакет. Потом он обвёл взглядом всех, начиная с Уилсона, замершего на стремянке, и заканчивая Бетт, которая стояла, испуганно закрыв рот обеими ладошками.

— Мы сейчас вызовем специалиста из города, и он снимет отпечатки у всех, кто работал в поместье шесть лет назад. Абсолютно у всех. — Инспектор аккуратно поместил нож в пакет и сказал Ленноксу: — Позвони в Кроли, пусть присмотрят за Рупертом Вентвортом, чтобы он никуда не делся. Его отпечатки у нас есть. — Потом он повернулся к Дэвиду: — Могу я воспользоваться столом? Мне нужно составить протокол, и чтобы все присутствующие подписались.

— Да, конечно, — ответил Дэвид.

— И полагаю, не нужно напоминать, что никто не должен покидать поместье до выяснения всех деталей. Я вызову из

Стоктона наряд.

— Вы что же, думаете, это я могла? — оскорблённо проговорила миссис Пайк. — Будете у меня отпечатки снимать?

— Таков порядок, — отрезал Годдард и прошёл к столу.

Тот тоже был засыпан пылью. Годдард тяжело вздохнул.

Он повернулся и нашёл в безмолвной, ошарашенной толпе зрителей Айрис.

— Снимаю шляпу, мисс Бирн, — только и сказал он.

***

В следующую среду, тридцатого сентября, Айрис причесалась чуть тщательнее обычного и чуть ярче подкрасила глаза. В Эбберли должен был вернуться Дэвид Вентворт.

Он уехал в Лондон сразу же, как только стало известно, что отпечатки пальцев на ноже совпали с отпечатками Руперта: позвонил инспектор Годдард и сказал, что ни Дэвида, ни кого-либо ещё в Эбберли больше не задерживает. Убийца установлен и уже арестован.

Айрис как раз собиралась съездить в Тэддингтон-Грин кое-что купить и выкатывала велосипед. Дэвид вышел во двор специально, чтобы ей про всё это сказать.

— Он что-нибудь… — Айрис дёрнула плечами, не зная, как лучше спросить. — Руперт хоть что-то объяснил? Наверное, такие вещи по телефону не сообщают, но…

— Я спросил то же самое. Потому что я и понимаю, почему он это сделал, и не понимаю тоже. Неужели за это можно убить?!

— Видимо, можно, — сказала Айрис.

— И я хотел спросить кое-что у вас.

— Что именно?

— Почему вы не сказали про нож мне? Почему сначала вызвали Годдарда? Боялись, что это я — убийца?

— Нет, если бы это были вы, вам не нужно было бы присылать сюда взломщиков. Вы бы нашли способ пробить дыру в стене в собственном доме. Я просто подумала, вы захотите или сами разделаться с Рупертом, или…

— Или?

— Или спасти его.

— Вы думали, что я стану спасать убийцу своей матери?!

Айрис посмотрела Дэвиду в глаза:

— Скажите честно, вы бы хотели, чтобы тело никогда не находили? Если бы вы вернулись на месяц назад, и у вас попросили разрешение на посещение парка, вы бы не хотели… отказать, и всё бы тогда осталось как было? Вы бы не узнали, что произошло с вашей матерью, но и не узнали, что сделали Мюриэл, Энид, Руперт?

Дэвид медленно выдохнул.

— Ничего исправить уже нельзя.

Меньше, чем через час Дэвид уехал в Лондон — разбираться с накопившимися делами. Айрис тоже решила поехать в Лондон, к матери. У той на вечер уже были запланированы танцы, как Айрис поняла, какой-то конкурс; участие нельзя было отменить, не подведя при этом других людей, так что мать ушла, а Айрис весь вечер сидела в их маленькой квартирке одна. Она легла спать раньше обычного, устроилась поуютнее в своей старой кровати и долго лежала, вслушиваясь в шум машин под окном, смех людей, возвращающихся домой из пабов, и неразличимые слова песни на французском, которую кто-то всё ставил и ставил заново. Звуки были знакомыми и всё же иными, чем были в детстве. Она сама была иной, чем в детстве. Иной, чем даже два месяца назад.