Тайна Урочища Багыш-Хана
Шрифт:
Я постояла неподвижно, прислушиваясь к окружающему меня миру. Отключила в голове звуки голосов друзей, пытаясь почувствовать присутствие того, чей взгляд я так явственно ощутила на себе. На камне, в нескольких метрах от меня, сидел огромный иссиня-черный ворон, и, склонив голову на бок, внимательно смотрел на меня янтарно-желтым глазом. Неужели, я почувствовала взгляд ворона? Дожили! Я теперь что, на каждую птичку так буду реагировать?! Ворон еще поглядел на меня немного, потом очень громко каркнув, взмахнул крыльями и тяжело стал подниматься в небо. Я проводила его полет взглядом. А потом задумалась. После произошедшего со мной на вершине горы я как-то по-другому стала воспринимать окружающий мир. Мои чувства, обоняние, слух, стали более острыми, что
Я так углубилась в эти рассуждения, что чувство чьего-то чужого взгляда куда-то отступило на задний план, если не сказать, пропало совсем. Покрутив еще для верности головой по сторонам, и уверив себя, что я так среагировала на взгляд птица, снова вернулась к сбору урюка. Прошло не больше пятнадцати минут, короб был заполнен больше, чем наполовину, когда уже то самое, знакомое неуютное ощущение чужого присутствия, опять стало скрести мне затылок. Но на этот раз я не стала резко оборачиваться. Продолжила делать вид, что по-прежнему занята сбором урожая, а сама, напрягая слух стала прислушиваться. Где-то позади, чуть левее от меня, послышался едва различимый шорох. Я продолжала, как ни в чем не бывало, рвать абрикосы, при этом даже насвистывая с показной беспечностью какую-то мелодию. Шорох замолк, словно человек (если, конечно, это был человек) замер, наблюдая за мной. Теперь я совершенно явственно ощущала его взгляд, скорее, заинтересованно-настороженный, чем злой или агрессивный. Я нарочно выронила из рук в траву только что сорванный плод, и наклонилась, чтобы, якобы, его поднять, при этом, чуть не заработав косоглазие, скосила глаза налево, пытаясь приметить хоть какое-нибудь движение за спиной. Трава зашуршала, под чьими-то осторожными ногами, и мне даже удалось заметить, как ветки в зарослях караганы, едва заметно шевельнулись. То, что это были чьи-то человеческие ноги, а не звериные лапы, я уже почти не сомневалась. Не то, чтобы у меня был большой опыт или знания о повадках диких зверей, но какое-то внутреннее чутье мне подсказывало, что это был именно человек. Затем, тот, кто там прятался, опять затаился.
Мне уже не было страшно. Если кто-то прячется, значит сам боится. Конечно, исключения составляли такие хищники, как львы, тигры, и прочие крупные звери семейства кошачьих. Эти прятались в зарослях, чтобы напасть на свою добычу. Но, несколько я знала, не было в наших краях ни львов, ни тигров. Водился, правда, в горах ирбис, то есть, снежный барс. Только он жил намного выше, где-то в снегах, и довольно редко спускался в долины. Так что, бояться того, кто опасается тебя было бы крайне глупо. Но вот увидеть этого, кто тебя опасается, очень хотелось. Поэтому, я предприняла маневр. Обошла дерево с другой стороны и, в тот момент, когда я посчитала, что развесистые ветки дикого абрикоса должны скрывать меня от глаз неведомого кого-то, резко упала на живот, и притаилась в зарослях. Таким нехитрым способом, я надеялась, мне удастся выманить этого неведомо кого. Я почти физически ощущала его тревогу, а еще жгучее, как и у меня самой, любопытство. На что и был мой расчет.
Упала я не совсем удачно. Вокруг меня копошились какие-то жучки-мураши, тут же принявшиеся исследовать мое тело, как я полагаю, на предмет поживиться. Но я мужественно терпела их нашествие, не пытаясь сдуть или смахнуть этих надоедливых оккупантов. И вот, когда мое терпение и нервы уже подходили к концу, я решила, досчитаю до ста, и, если никто не появится, то и фиг с ним! Ну сил же уже больше никаких не было! Казалось, что меня уже начали обгладывать, и скоро доберутся до костей, чтоб им…! На счете девяносто два, ветка караганы вдруг,
Судя по высоте, на которой я ее увидела, это мог быть подросток, или маленький мужчина. Но ни тому, ни другому здесь, вроде бы, взяться было неоткуда. Ветка, усыпанная желтыми цветками, стала осторожно сдвигаться еще ниже, и я, наконец, увидела лицо. Темная, почти до черноты загорелая кожа, густая белая борода, крупный нос, лохматые белые, как и волосы на голове, брови, из-под которых блестели глаза. Цвета их я со своего не особо удобного места, разглядеть не могла. Но то, что это был совсем взрослый мужчина, просто небольшого росточка, а вовсе не подросток, стало очевидно.
Он стоял на месте, не делая никаких попыток выбраться из зарослей. И только очень внимательно оглядывал пространство вокруг. И тут, какая-то сикарашка, названия которой я не знала, да и знать не хотела, укусила меня вполне себе чувствительно. Не выдержав такого гадства, я, не в силах уже больше сдерживаться, хлопнула ее со всей своей души. Хлопок получился довольно громким. Человек мгновенно выпрямился во весь рост, и стало видно, что он не такого уж и маленького роста. Не великан, конечно, но рост у него был вполне себе приемлем для взрослого мужчины, коим он и был, судя по его лицу.
Незнакомец быстро посмотрел в мою сторону. И тут наши взгляды встретились. Глаза у него не были испуганными (да и с чего бы, взрослому мужику бояться какой-то залетной девицы), скорее в них была тревога. Они были черными, как самая черная и беззвездная осенняя ночь. На фоне ярко белых белков, это выглядело пугающим. Мгновение мы смотрели друг на друга, а потом он почти бесшумно скрылся в зарослях кустарника. Закачалась ветка кустарника, которую он отводил в сторону, и только шелестящий топоток его ног, говорил о направлении его отступления.
Вместо того, как все приличные барышни моего возраста, рвануть во все лопатки, ломая кусты, с диким визгом, распугивая всю живность, какая ни была в округе, в противоположную сторону, ища спасения от неведомой опасности у своих друзей, я кинулась за ним. Правда, тоже с криком:
– Постойте!!! Не убегайте…!!! Да послушайте, вы…!!! – Топот ног удалялся, и, начихав на все правила приличия, я заорала, что было сил: – Остановись же, черт тебя дери!!!
Последняя фраза уж вовсе никуда не годилась для лексикона воспитанной девушки. Но мне было на это наплевать с высокой колокольни! Я каким-то, самой мне неведомым чутьем, понимала, что этот белоголовый мужик знает тайну того, что произошло со мной на горе. И поэтому, я должна его догнать во что бы то ни стало!
Продравшись сквозь заросли караганы, я обнаружила небольшую, едва заметную в траве, больше похожую на звериную, тропу, идущую под прикрытием разросшейся разнообразной растительности. Не раздумывая, я кинулась туда, где скрылся неизвестный. И вскоре оказалась на небольшом пятачке, сплошь затянутым тугими и цепкими побегами хмеля. Дальше был только сплошной скальный массив. И не просто массив, а огромная монолитная, уходящая ввысь, почти совершенно отвесная каменная плита, на которой даже мышу было бы не за что зацепиться, взбреди ему в голову туда полезть. Я растерянно огляделась по сторонам. Человека нигде не было видно. А самое главное, деться отсюда ему было совершенно некуда!
Я еще покрутилась на месте, словно собака, гоняющаяся за собственным хвостом, но не обнаружила ни малейшей лазейки, куда бы человек его комплекции мог спрятаться. От досады я чуть не заревела. И принялась жалобно канючить:
– Ну куда ты делся??? Мне же только поговорить… Мне очень надо…
Будто отвечая на мое слезливое нытье, позади раздались встревоженные голоса моих друзей. Громче всех, конечно, надрывалась Танька. Она орала во весь голос, как совсем недавно это делала я:
– Нюська-а-а-а…!!! Ты где?? Отзовись, зараза такая!!!! Прекрати нас пугать!!! Немедленно откликнись!!!